Я пью и рисую, рисую и вновь пью, уже ничего не соображая. Но долгожданного облегчения не наступает.
Я отбрасываю кисть в сторону. Мои руки испачканы. Вокруг меня брызги краски и вина. На ватных ногах бреду в спальню. Заваливаюсь на огромную мягкую кровать. Я закрываю глаза, голова кружится. Ощущение, что я на корабле: меня качает, немного тошнит.
Смысл моего бытия — напиться до такого состояния, чтобы вырубиться. Но сегодня я не добрала.
Я закрываю глаза, и передо мной возникает образ моей мамы.
Высокая блондинка. Такая красивая, что дух захватывает. Понятно, почему папа её выбрал. Она выглядела словно модель, хотя никогда ею не была.
Мама всегда находилась дома, полностью посвятив себя мужу и ребёнку. Кроме нас у неё никого не осталось. Она так зависела от отца, что не смогла уйти. Кто знает, как бы сейчас всё сложилось, если бы ей хватило смелости?
Я смотрю в потолок, не решаясь снова закрыть глаза. Мне вновь становится страшно, одиноко, больно. Я начинаю дрожать. Духота превращается в холод. Я скрючиваюсь в позу эмбриона.
Похоже, меня ждёт очередная бессонная ночь. Может, пойти ещё выпить?
Мина
Голова гудит, словно молотилка.
Похмелье, чтоб его!
Мой стол завален горой всевозможных отчетов, но я просто пальцем пошевелить не могу. Какие тут могут быть цифры?
— Ирина, принеси мне крепкий кофе, — мой голос сипит. — Очень крепкий.
— Мина Максимовна, вам звонит Виталий Филиппович, — отвечает секретарь.
У меня дежавю. Утро, Филипыч — не к добру это.
— Соедини.
— Доброе утро, Мина!
Что ж он такой радостный? Утро ведь!
— Угу, — я зеваю, — что ему надо?
— Плохо спала? — обеспокоенно спрашивает секретарь отца.
— Говори, что ему надо? — Я сегодня резче обычного.
Филипыч выдыхает в трубку, затем немного кряхтит.
— Ты не забыла, что завтра юбилей компании? Ты должна прийти на вечеринку.
— Юбилей? — Я готова была удариться головой о стол. — И что там будет?
— Мина, это очень важный вечер для нашей компании. На нём соберутся влиятельные люди. Это очень важно.
— Слишком много важного, — проворчала я.
— Также на нем будут присутствовать Аристовы.
Я закатила глаза, затем обреченно вздохнула.
— Ладно, я поняла. Можешь передать отцу, что я обязательно почту данный вечер своим присутствием.
Я дотронулась холодной рукой до горячего лба. Это будет пытка похуже инквизиторской.
— Можешь не ехидничать, Мина?
Но я не отвечаю, сбрасывая звонок. Затем снова набираю Ирине.
— Где мой кофе?
Влад
— Что ты сделала? — опешил я. — Алина!
Алина сидит на краешке моего стола. Она всегда так делает, когда хочет подчеркнуть, что не просто мой секретарь, а еще и моя девушка. Я позволяю ей это, считая даже очень сексуальным. Её короткая юбка задралась ещё выше, оголяя стройные бедра.