— Очаровательно. И кто меня за язык тянул, — удручённо хмыкаю, почёсывая нос об подушку.
Едва уловимая улыбка касается Дёминых губ.
— Я задаюсь этим вопросом с момента нашего знакомства.
Хм… это мне стоит расценивать как камень в свой огород или как комплимент?
Ладно. Милосердно разрешаю второе. С первым надо тогда начинать возмущаться, а у меня на это нет сил. Мне слишком хорошо.
— Окей, — не скажу, что я в восторге, но раз уж мы к этому подошли… — Что за условия? Не таскать твои футболки и не брить ноги твоим станком?
— Не лезть в мои дела. Я буду рассказывать лишь то, что посчитаю нужным.
А-а-афигенно девки пляшут. Мда. Возмущаться по ходу всё же придётся.
— Нет.
Стирается улыбочка. Серьёзнеет. Напрягается. Аж не по себе становится. Хочется съёжиться и спрятаться под одеяло. Всего секунда, а такая перемена.
— Что значит, нет?
Спрятать хочется, но вместо этого я, наоборот, включаю упёртость. Пусть понимает, что на мне где залезешь, там и слезешь. Если дело не касается секса, конечно.
— Нет — значит, нет. С бритвой я бы согласилась, здесь — нет.
— Есть вещи, которые знать тебе необязательно. Ради твоего же спокойствия.
— Ну да. Ведь парень, проводящий ночи в стрипклубе — это совершенно нормально. Буду представлять, что ты вахтёр и пялишься в футбол на старом телике, а не на голые жопы. Нет, милый, — сердито приподнимаюсь, непреклонно скрещивая на груди руки. Майка болтается где-то на талии, я её так и не надела. Только лифчик вернула на место. Выгляжу смешно, но пофиг. — Ты будешь рассказывать мне всё.
Абсолютно всё. И никаких недомолвок.
На меня пристально смотрят, молча тянутся за валяющимся айфоном, уроненным из кармана во время раздевания, направляют в мою сторону и… фоткают? Да ладно?
— Это у тебя хобби такое? — моя бровь взлетает до небес, когда он так же спокойно откладывает его обратно. — На карте памяти, случаем, скрытой папочки «девочки плейбоя» не припрятано?
— Нет. У меня там только одна девочка. Можешь сама убедиться. Он не запаролен.
Мне разрешают залезть в чужой телефон? В самое интимное место человека двадцать первого века? Ого. Вот это уровень доверия. Даже я бы ещё подумала, прежде чем кому-то давать свой. Хоть ничего компрометирующего у меня там и нет.
— Не надо, — отказываюсь, но предложение не остаётся неоцененным.
— Как хочешь. Но про условие я серьёзно.
Ну вот, возвращаемся к исходной позиции.
— Я тоже.
— Слушай, с такой категоричностью у нас с тобой всё на самом начале и зависнет.
— Ну да, а раньше, смотрю, прям далеко заходило.
— Другим, во всяком случае, хватало ума не устраивать сцен. Они просто молча уходили.