— Кошечка, — поспешно говорю я, расслабляясь. И сразу начинаю обдумывать, говорить ли ей о Николасе. Мы думали, что он в Сокраменто сейчас. Там, где она. — Как ты?
— Я хочу вернуться, — тихо говорит она, и я слышу в ее голосе слезы.
— Что случилось, детка?
— Мой отец…
— Что?! — почти кричу я. Ударил? Закрыл? Боже, неужели я не увижу ее?
— Он долбаный Аль Капоне, — резко и со злостью рычит она.
Я судорожно соображаю, как ее отец может быть связан с американским гангстером, который умер почти семьдесят лет назад. Мозги работают как кубик-рубик, и когда одна линейка образует один цвет — меня озаряет. Она не знала.
— Что ты узнала и как? — спрашиваю я, стараясь оставаться спокойным.
— Мама мне все рассказала. Иэн, я не знала, мне не хочется здесь оставаться, — всхлипывает она, а я понимаю, что она действительно разбита.
Ее слезы, она не плачет, она всегда держит под контролем свои эмоции. Но у всякого контроля есть предел.
— Так, успокойся, милая. Я прямо сейчас заказываю тебе билет на самый ранний рейс, и встречу тебя утром здесь и больше никуда не отпущу. Как тебе план?
— Шикарный, — облегченно отвечает она.
— Хорошо. Ты мне все расскажешь утром. Утром, — с нажимом повторяю я. — Потерпи немного.
— Да, я так и сделаю, все нормально. — Кажется, ей удается взять себя в руки.
— Я не буду спать всю ночь, — признаюсь я. — Ты в порядке?
— Уже да. — В ее голосе улыбка. — Это все ты.
Я тоже улыбаюсь, и слова этого ублюдка Николаса быстро рассыпаются как карточный домик. Если он и задел меня некоторыми фразами, то сейчас я совершенно о них позабыл.
— Я жду тебя, детка. А сейчас отключись, чтобы я смог заказать тебе билет. Сам я это сделать не в состоянии.
Она снова тихо смеется тихим и ласковым смехом.
— До завтра.
— Пока. — Я несколько секунд слушаю гудки, затем быстро ищу в контактах «Американ эйрлайнс».
* * *
Линдси
Я кладу телефон на стол и делаю глубокий вздох, а затем выдох, чтобы успокоиться. Как только Иэн отключился, я снова начала чувствовать себя грязью…
Кто я? Что я значу для них всех?
Они называли меня ангелом. Они берегли меня. Затем втаптывали в грязь…
Я подхожу к трюмо в своей комнате и смотрю на свои фотографии в рамках, стоящих на нем. На выставке архитектуры в Сан-Хосе, на лошади с клюшкой на английских лугах. Фото, где я замираю в очередном пируэте на танцевальном конкурсе в Сан-Диего. Фото, где я сижу за фортепиано, натянуто улыбаясь в объектив, потому что в тот день, отец сказал, что они с мамой не смогут послушать мою игру, так как у мамы разболелась голова.
Неужели это все я? Эта девочка на фотографиях, кто она?