— Всегда «за», — подмигивает Вэл.
Мы выходим из здания и спускаемся с высокого крыльца. Во время перерыва царит хаос.
По вымощенной булыжником территории возле колледжа литературы и наук, стоят столики, и все они заняты, главным образом, не занимающимися студентами, а отсыпающимися. Я уже поняла, что Лос-Анджелес не место для учебы. Этот город полон огромным количеством соблазна, перед которым невозможно устоять.
Пока мы идем, многие кричат мне «привет» и «как дела». Я отвечаю, но совсем их не помню.
— Ты уже знаменитость, — нараспев говорит Вэл.
— Бутылка рома и добрый косяк сделают знаменитостью кого угодно, — невесело парирую я.
— Знаешь, я не удивлен, — продолжает он.
— Как это понимать?
— Тебе двадцать, ты впервые в колледже. Почему бы и нет, — с умным видом отвечает он.
— Так. Хорошо. Ты раскопал, что я училась дистанционно. — Я даже не спрашиваю и не удивляюсь.
— Ну как же иначе.
Мы подходим к кирпичному островку под навесом. Вэл покупает газировку себе и обычную воду мне.
— Чем займемся кроме учебы? — спрашивает Вэл, когда мы, болтая проходим мимо факультета изящных искусств.
Точно. Мы говорили как-то об этом.
— Слушай, — улыбаюсь ему. — Ты занят газетой, радио и еще кучей дел. Тебе хочется еще заниматься чем-то со мной?
— А что? — Вэл улыбается. — Я очень разносторонний человек.
— Ладно. Для начала назначим время для пробежки, потом… не знаю, придумаем что-нибудь.
— Чем ты еще хочешь заниматься? — настаивает он.
— Ну, я много рисовала и занималась музыкой, — начинаю я медленно. — Мне нравилось изучать языки и…
— Постой. — Вэл встает прямо передо мной, и мы останавливаемся. — Ты что из тех семей, где заставляют своих детей быть первыми во всем? Внушая им с детства, что они особенные.
Последнее я бы подправила. Но в целом, так и есть. Пожав плечами, я решаюсь:
— Все школьные годы и все время, что я себя помню, я всегда была чем-то занята. В четыре года меня возили на балет, с десяти меня учили фехтованию и верховой езде, а дальше — музыка, рисование и так далее.
— Ничего себе. — Вэл снова встает рядом, и мы возобновили прогулку. — Сколько языков ты знаешь?
— В совершенстве три. И несколько так, — я покрутила пальцами. — Только фразы.
— И ты собираешься стать психологом, — не спрашивая, уточняет Вэл.
— Посмотрим.
— Ты единственный ребенок в семье?
— Это очевидно, — улыбаюсь я. — Еще и поздний.
— Черт, твои предки должно быть рехнулись, раз позволили из Йеля перевестись не Гарвард или Принстон, а сюда. Столицу порока.
— Эй, полегче. — Стараясь разредить обстановку, я пихаю его локтем. Знал бы он правду.