— Нет, — упорствует мама, сильно качая головой из стороны в сторону. — Я не хочу больше лекарств. И… уведите его. — Она враждебно стреляет в меня глазами. — Он что-то хочет от меня, уведите его.
Это невозможно. Все ведь было нормально. Как такое возможно?
Я все еще сижу, прикованный к стулу и пораженный ее агрессией.
— Мистер Клэй, — осторожно говорит сиделка, хватая за руки маму. Мама тяжело дышит и озирается. — Вам лучше уйти.
Но я не слушаю ее. Вместо этого я встаю со стула и делаю шаг к маме.
— Мама. Мама это ведь я.
Но она не реагирует, она лишь снова мотает головой, от чего ее каштановые длинные волосы выбиваются из резинки.
— Не хочу, не хочу таблеток! — кричит она. — Умоляю, — она смотрит на сиделку. — Уведи этого человека, он заставляет меня пить таблетки.
Я все еще стою в комнате, убитый этим зрелищем.
— Иэн. — Строгий голос отца выводит меня из ступора. Я оборачиваюсь и вижу его в дверях. Он жестом показывает мне выйти, и я делаю так, как он велит.
Папа закрывает двери, за которыми слышны крики и проклятия мамы.
— Я ведь ничего не сделал… просто сидел там, говорил с ней, — начинаю бессвязно бормотать.
— Знаю, знаю, — перебивает меня папа и кладет руку на мое плечо. Он мягко подталкивает меня подальше от этой комнаты, чтобы не слышать крики и плач. — Это стало случаться все чаще, ты здесь абсолютно не причем.
— Что это значит? — спрашиваю я, поняв на него глаза. Я стал выше отца, поэтому ему приходится немного задирать подбородок, чтобы смотреть мне в глаза.
— Значит, состояние ухудшается, — отвечает он. — Ей становится все труднее и труднее. — Со вздохом он добавляет: — Как и нам.
— Сколько это может длиться? — Я боюсь спросить, сколько ей еще осталось.
Папа снова смотрит на меня, и я вижу боль в этом взгляде.
— Я не знаю, сынок. Но мы будем бороться до конца.
Я хочу спросить, какой в этом смысл? Но больно кусаю себя за щеку изнутри, чтобы эти слова не успели сорваться с языка. Болезнь не излечить, но никто не может отнять у нас веру и желание бороться.
— Я приеду еще, — взяв себя в руки, говорю я.
Папа, видя мою решимость в глазах, притягивает меня к себе и крепко обнимает. Я чувствую себя ребенком, хочется расплакаться в его крепких руках и рассказать о своих страхах, но я хороню в себе это желание, потому что я мужчина. Я должен быть сильным и принимать верные решения.
Этот внутренний диалог снова наводит на мысли о Линдси. Да, я должен принимать верные решения и не поддаваться ничем не объяснимым порывам. Мое будущее — это Спенс, я больше не могу метаться.
* * *
Звонок от Холла застает меня врасплох. Из головы все еще не выходит пугающий образ мамы, когда я возвращаюсь в кампус. Холл не объясняет ничего по телефону, просто говорит приехать к ним на Хилл Драйв, но по голосу я соображаю, что случилось что-то серьезное. Прибавив скорости, я вливаюсь в поток машин.