Получали каратели очень много, этого хватало почти на любую роскошь, которую мог предложить город, в котором мы базировались. Таким способом их контролировали, надевая золотой ошейник.
Не погибнув ни разу за весь мой срок пребывания там, я, наконец, получил все нужные знания и навыки, и меня ждал следующий мир. Мир, который меня удивил, третья грань сильно отличалась от первых двух.
Многие государства там слились в одно, но общественный строй был очень строгим. Правительство прижимало к ногтю всех инакомыслящих и неудобных. Мне предстояло стать членом группировки, пытающейся оказывать сопротивление. И то, в какие короткие сроки и как эффективно им удалось сначала захватить власть, а затем и построить новое общество — меня поразило.
Сопротивление началось с одного человека, очень мудрого и харизматичного лидера, собравшего под свои знамёна лучших представителей из самых разнообразных сфер…
Мой рассказ прервала вибрация. Достав коммуникатор, прочитал сообщение от Вагита.
— Меня уже ждут. Заводи мотор, постараюсь закончить за оставшийся путь, дослушаешь по дороге.
Шей согласно кивнула, вновь застёгивая ремень и нажимая кнопку зажигания на приборной панели.
— На первых парах — это были по большей части военные, не согласные с ужесточением режима. Затем он нанёс удар в информационном поле. Его мировоззрение не заигрывало с религией, как старое, а руководствовалось лишь принципами рациональности и гуманизма.
Когда ему удалось захватить власть, он не превратился в диктатора. Первым же делом, когда в этом отпала надобность, он начал перераспределять ресурсы, отходя от общей милитаристической парадигмы, вкладывая деньги в науку, медицину и спонсируя деятелей искусства. А вскоре и уступил свой пост тому, кто, на его взгляд, справился бы с новыми задачами лучше.
Он всегда прислушивался к любому мнению, и если оппонент по дискуссии приводил достойные аргументы, то принимал его утверждения во внимание и корректировал намеченный курс.
Последний мир продемонстрировал мне разницу между обученными людьми, ведомыми деструктивными, низменными инстинктами и жаждой наживы, от не менее обученных людей, но уже объединённых конструктивной идеей. Я осознал всю важность идеологии как инструмента. То, как сильно она влияет на умы и поступки.
— Так вот как ты планируешь действовать?
Мы уже подъезжали к базе, свернув на засыпанную щебнем неширокую дорогу.
— Частично. Не забывай, подруга, что я уже совсем не мальчишка-идеалист, которым был раньше, и давно принял для себя единственное верное решение: с чувством и расстановкой наплевать на общественное благо и беспокоится исключительно о своём собственном. Но если ты думаешь, что общество помешанных на рационализме фанатиков — это предел совершенства, то с этим я тоже готов поспорить.