Он ударил меня! Меня!! Как посмел?!
– Если не выйдешь за господина Хруда, то я выброшу тебя на улицу и отрекусь. Будешь побираться и собственным телом торговать, чтобы кусок хлеба получить! Ясно тебе?! – граф хватает меня второй рукой за плечо и начинает трясти. – Паршивка неблагодарная! Решила характер показать? Так я быстро желание отобью. Мать твою воспитал и тебя послушанию научу!
Упоминание матери Ариеллы становится последней каплей. Эта смелая красивая женщина вызывает безграничное уважение и восхищение в моей душе. И то, что граф посмел заговорить о ней, намекнуть, что он и её бил, срывает все барьеры. Ярость накрывает меня. Затуманивает разум.
– Ты только и можешь, что силу применять. Чтобы вызвать страх, ведь не можешь заслужить уважения. Ты жалкий мерзкий трус, – с бешенством, клокочущим в груди, четко говорю графу.
Он не ожидал таких слов. И такой смелости от зашуганной и молчаливой дочери. Удивление, смешанное с неверием, легко читается на его покрасневшем от гнева лице. Даже хватка слабеет, чем я спешу воспользоваться, чтобы освободиться.
Скинув с себя руки графа, на пару шагов отхожу от него.
– Ты… Ты… Как ты смеешь так со мной разговаривать? – графа просто распирает от эмоций.
– А как ты смеешь бить меня? – возвращаю вопрос ему.
– Дрянь!!! – закричав так, что уши заложило, граф снова надвигается на меня.
В этот раз я готова защищаться. Да только что может хрупкая, не до конца оправившаяся девушка против сильного взбешенного мужчины?
Моя попытка увернуться от новой пощечины только еще больше злит графа. Он ловит меня за волосы и отшвыривает в сторону так легко, словно я и вовсе ничего не вешу.
Когда мой висок встречается с углом деревянного столика, я болезненно стону, оседая на пол. Перед глазами всё начинает плыть и почему-то не хватает воздуха. Пытаюсь встать с пола, но головокружение убеждает этого не делать.
Слышу, как кричит, нависая надо мной, граф. Также слышу голос Алмы, которая с мольбой что-то ему говорит. Слов разобрать не могу. Пульсирующий от боли висок и не проходящее головокружение не дают сосредоточиться.
Новая пощечина, прилетевшая на уже пострадавшую ранее щеку, погружает меня в объятья темноты. На этот раз болезненно выворачивающей моё сознание наизнанку.
Яркими всполохами начинают проявляться новые видения из чужой жизни. Жизни Ариеллы Белфрад. Они заполняют мою голову, вытесняя всё остальное.
– Ариелла! – громкий, полный недовольства голос графа заставляет дребезжать стекла окон. Их дрожи вторит и четырнадцатилетняя Ариелла, стоящая в коридоре и не решающаяся зайти в столовую, где собрались ужинать её отец и брат.