— Тогда зачем вы своим сотрудникам доказываете обратное? Не проще поделиться своими мыслями с ними?
— Нет, конечно — усмехнулся он. — Сейчас мы пытаемся бороться за выживание. А что будет с людьми, если они узнают, что противостоят другой цивилизации, которая намного более развита? Мы и так с трудом справились с упадническими настроениями.
Я бросил взгляд на лежавшего передо мной зомби.
— А зачем вы мне это рассказываете?
— Если честно, руководство было против. Так что считайте, что это исключительно моя инициатива.
— Нууу….хорошо.
— Мы точно знаем, что к мертвым псионикам тоже тянется нить, только куда более плотная. Да и их мозг работает иначе. Я бы даже сказал, что практически как человеческий. А если быть еще более точным, если вы сравните поведение полностью слетевшего с катушек «желтоглазого» и зомби-псионика, то их поведение не будет сильно отличаться. Больше скажу, чем выше уровень у мертвеца со способностями, тем более осмысленными кажутся его действия. Словно кто-то управляет им. И чем выше уровень подконтрольного, тем лучше дается управление.
Я кивнул, давая понять, что об продолжал. На что Семен еще раз вздохнул и выпалил:
— Олег, вы ведь связывались с НИМИ?
В этот момент мне показалось, что сам глава исследовательского центра находится на грани. Ему необходимо было понимать, что его работа имела хоть какой-то смысл. Что у человечества оставалась надежда.
— Поймите — он сделал небольшую паузу. — У многих из работающих здесь есть семья. Так уж получилось, что о нашей безопасности позаботились, и мы безмерно благодарны за это. Что и пытаемся доказать, работая по двадцать часов в сутки. Но…если надежды нет, то людям лучше провести последние дни рядом с родными. Если вы что-то знаете, не отнимайте у нас этого права — Семен выжидающе посмотрел на меня. — Если не знаете вы, то не знает никто.
— Почему?
— Если мертвые псионики имею связь с НИМИ, то можно предположить, что живые тоже на это способны. И нужно просто найти наиболее сильных представителей людей со способностями. А это вы и ваши друзья.
Сейчас, когда более внимательно посмотрел на ученого, я увидел просто очень усталого мужика. Он действительно готов был отдать всего себя своей работе. И все, что ему было нужно — это надежда. И я собирался ему ее дать. Видимо пришло время раскрыть карты.
К рассказу я подошел основательно, стараясь не упустить малейших деталей. И чем дальше заходило повествование, тем больше округлялись глаза у Семена.
— Розыгрыш? — ошарашенным голосом переспросил он, когда я закончил.
Кажется, это было последнее, что он ожидал услышать.