Его бесконечно бесило, что со всеми его деньгами и связями он просто не может не то что ее отыскать. А даже примерно сказать, куда она отправилась.
Именно поэтому, когда позвонили из «Куртизанки», он подтвердил свой визит, который еще пару часов назад планировал отменить.
Солодова всплывет, не сегодня, так завтра, а пока, чтобы совсем не взорваться, не поувольнять весь свой холдинг, не разорить пару новых компаний, нужно нанять чудную нижнюю, пусть и играющую свою роль, пусть и открывающую рот по первому требованию ради бабла.
Рабочий день, неудовлетворенность, собственное бессилие утомили его. И менеджера Сергея Давид слушал вполуха, лениво осматривая дорогое, вульгарное убранство борделя в красно-черных тонах.
Рабыни на продажу уже выстроились в ряд и готовились к «кастингу». Сергей лишь взглянул на них, и все упали на колени, как будто кто-то выдернул из-под висельников стул.
Кроме одной.
Сам факт, что нижняя не может следовать команде беспрекословно, вызывал раздражение. Давид не терпел людской тупости, а в особенности таких шлюханских уловок.
И твердо решил для себя крайнюю рабыню среднего роста обходить стороной.
Он даже выбрал блондинку. Впервые за много лет. Она хоть и отдаленно, но напоминала ему Солодову. Лишь отдаленно, но желание нагнуть ее, сдавить шею и слышать крики стало невыносимым.
Он уже потянул за поводок. Планировал насладиться губами без помады, как вдруг услышал тонкий чих.
Каким-то шестым чувством Давид понял, что это опять тупая рабыня. Не может сдержать естественной реакции.
Учитывая, что порой проделывают хозяева со своими нижними, это как минимум непрофессионально.
— Раз вы определились господин Д. — Они назывались по первой букве в имени. — То я, пожалуй, заберу эту крайнюю птичку, раз она так сильно привлекает к себе внимание.
Давид не слушал, он зацепил взглядом блеск, отражающийся от ногтей. Простых, коротко обрезанных ногтей, следы которых до сих пор ныли на запястьях.
По сути это синонимичные выражения.
Не может быть. Не может быть.
Это просто абсурд — поверить, что столь скромная, боящаяся малейшего к себе прикосновения медсестра могла оказаться шлюхой.
Обыкновенной шлюхой, готовой пойти на любые уступки хозяину ради денег. Прямо как мать, которая, оказывается, долгое время спала с другом отца.
Он и стал отчимом Давида. Тот не полюбил его, теперь Давид не полюбит сладкую Майю, потому что шлюхам не нужна любовь.
Они не достойны любви.
Но стоило убедиться, что ее желание живо и не погребено под мужскими телами.
Поэтому через пару шагов Давид сдергивает дергает на себя безвольное тело и срывает маску.