Нет, я конечно понимаю, одевать и делать то, что хочет Хозяин дома, но выглядеть шлюхой и по сути позорить его? Нет, не хочу.
— Это платье выбрала секретарь Давида Марковича.
— Пусть она его и одевает. А я надену синее.
Оно было строгим, все в блестках, и очень симпатичным.
Девушка в строгом сером платье поджимает губы. Уходит из спальни, и возвращается спустя несколько минут с телефонной трубкой.
На проводе ко мне обращается женский низкий голос, от которого неприятный холодок по телу.
— На протяжении долгого времени именно я слежу за гардеробом девушек Давида Марковича для сопровождения, и вы первая пожаловались на мой изысканный вкус.
Изысканный, надо же.
— Моим нанимателем является Давид Маркович, — отвечаю в том же тоне, — Пусть он придет и сам скажет, что его устраивает это платье.
Отключаю телефон и возвращаю бледной девушке.
— Вы это зря. Она еще та сука, покоя вам не даст.
— Разберусь, — отворачиваюсь к зеркалу и начинаю переодеваться с неким женским тщеславием осматривая свой изменившийся внешний вид. При этом думаю о своем протесте.
В конце концов, мне все равно терпеть боль и унижение, так хотя бы выглядеть на людях буду прилично.
Легко вот так с девушками незнакомыми общаться, с ними у меня никогда проблем не возникало. А вот с мужчинами…
Они в принципе пугали меня до дрожи, а что касается Давида Марковича… То от того вообще коленки задрожали, когда стукнуло девятнадцать ноль ноль. Скоро я его увижу, скоро я снова стану бесправной сабой.
В уже пустом, идеально чистом лофте раздается звонок телефона, а у меня трясутся поджилки. Не хочу его видеть и точно не хочу выслушивать нотации о том, что я ему не подчиняюсь.
В телефоне его голос очень спокойный.
— Выходи, — говорит он и я, взяв сумочку в которой лишь помада и набор влажных салфеток, спускаюсь на лифте на первый этаж. Киваю безликому консьержу и выхожу в обжигающую жару города.
От духоты перехватывает дыхание, но я быстро взяв себя в руки, направляюсь к черной машине, у которой при полном параде стоит он. Даже интересно, почему ему костюмы подбираются с таким вкусом, а любовниц одевают, как шлюх.
Он осматривает меня с ног до головы и хмурится, когда видит все тот же темный цвет волос.
— Рассказывай, — требует он, когда машина трогается с места, а между нами остается лишь краткое расстояние, в котором я буквально чувствую его свежее дыхание.
— Что? — чуть вздрагиваю, когда он привлекает мое внимае, коснувшись костяшками пальцев щеки.
— Сегодня я понял одну вещь. Ты претворяешься. В твоих глазах бунт, а в голосе его нет. Мне нужна игра только в одном месте. Поэтому забудь, все чему тебя учили в клубе и скажи все, что думаешь о сегодняшнем инциденте с моим секретарем.