Наступила тишина, в которой сквозило такое отчаяние, что я присела на кровать Пайпер и стала гладить ее по волосам, стараясь не думать о тете Пенн и о том, что с ней и жива ли она еще. Но Пайпер была права. Если бы я была их матерью — будь то война или нет — я бы сошла с ума, не зная, что стало с моими детьми и живы ли они вообще.
Наконец Пайпер заснула. Я вернулась в свою кровать и стала думать обо всем, что случилось.
Теперь, когда я была далеко от Эдмунда, я могла побыть более-менее наедине со своими мыслями. Я думала обо всех тех изменениях, которые ворвались в мою жизнь. Например, о том, как можно полюбить кого-то больше, чем себя, да так, что малейший страх, что тебя могут убить на этой войне, становится переживанием о том, чтобы они остались живы.
Все запуталось еще и потому, что Пайпер я любила покровительственной любовью, а Эдмунда, мягко говоря, немного по-другому. А так как до этого у меня было столько же опыта в сексе и отношениях с парнями, сколько в общении с братьями и сестрами, я слегка растерялась, когда сразу столько самых необычных людей на свете окружили меня своей заботой.
И чтобы до конца все запутать, я решила, что теперь я отвечаю за их счастье и безопасность. Я пришла в ужас от мысли, что окружающий мир может их увлечь или развратить. Во мне произошла явная перемена, так как поначалу я просто вспоминала о том, как они приносили мне чай и держали за руку. Но я не смогу сказать, в какой момент эта перемена наступила.
От всех этих мыслей у меня закружилась голова, и мне захотелось поговорить с кем-нибудь об этом. Раньше мы с Лией покупали разные неформальные журналы, но о подобных ситуациях в них не было ни слова.
И вдруг я ясно поняла, что моя судьба теперь неразрывно связана с судьбами Эдмунда и Пайпер, и даже Айзека и Осберта. Я должна была просто следовать за этим, что бы это для меня не значило.
Немного успокоившись от этой мысли, я лежала очень тихо и почувствовала, что Эдмунд думает обо мне, где бы он ни находился. Я подумала о нем в ответ, и наша связь стала неразрывной.
Мне кажется, разница между мной и Джин была в том, что когда ее закрывали в сарае, она думала, что Эдмунд разлюбил ее. А я не выла всю ночь от тоски только потому, что всегда чувствовала его любовь, где бы он ни был. Из-за мыслей об Эдмунде кровать вдруг показалась мне слишком большой, и я перебралась к Пайпер. Она так крепко спала, что даже не пошевелилась, и я слышала дыхание Джет, спавшего под кроватью.
И так, разложив мысли по полочкам, я тоже уснула.
Глава 17
Мы с Пайпер жили в доме МакЭвой какой-то чужой жизнью.