Вот и все.
Теперь точно все.
Хотя я ведь и не рассчитывала ни на что, сама только сегодня оттолкнула Матвея. Но глупое влюбленное сердце так надеялось на что-то.
Все правильно, так и должно быть. У него семья, жена, скоро родится малыш, ему обязательно нужен отец, мне ли не знать.
Я ему никто, Костик – незаконнорожденный сын. Господи, но почему так больно?
Ревную, ужасно ревную, к жене, к неродившемуся ребенку, который ни в чем не виноват.
Виновата только я, что полюбила не того мужчину. Он растоптал, унизил, бросил, а я снова открылась. Наивная, влюбленная, конченая дура, пора заканчивать со всеми этими соплями, и жить взрослой жизнью, не летая в облаках.
Смотрю на себя в зеркало, щеки впали, под глазами синие круги. Говорят, влюбленность красит женщину, ничего подобного, она выжимает из нее последние силы, выворачивает душу и валяет в грязи.
Ну что ж, говорите, свадьба?
Хорошо, неделю я подожду.
– У него кто-то есть, я чувствую.
Блондинка заламывала руки, кружила по комнате, не находя себе места, то останавливалась у окна, наблюдая с высоты пятнадцатого этажа одной из квартир своего отца прекрасный открывающийся вид парка, расположенного почти в центре города.
Но ничего из этого ее не радовало.
Красивое нижнее белье мягким кружевом окутывало высокую полную грудь, крутые бедра, упругую попку. Черный цвет контрастировал с бледной кожей.Она бросила взгляд на себя в зеркало, выгнула спину, проведя пальчиками с ярким маникюром по животу.
– Ты все усложняешь, если бы у Матвея кто-то был, то я бы знал. К тому же скрывать что-то долго не получится все равно.
Мужчина произносит слова так, между прочим, чтобы успокоить свою любовницу, но вышло только хуже. Их связь тоже не получится долго скрывать.Если эта сексуальная и ненасытная блондинка продолжит в том же духе, то ему оторвут яйца, как и обещали.
Девушка метнула в него огненный взгляд, сжала кулачки, но, снова посмотрев в зеркало, облизала губы, довольная своим внешним видом.
– Ты ничего не понимаешь, я женщина, я чувствую это. Он стал холодным и грубым.
– Когда это Жаров был ласковым?
– Дурак, ты.
– Тогда почему ты не слезаешь с члена этого дурака?
Девушка вздохнула, посмотрела на мужчину, медленно опустив бретельку лифчика, обнажив одну грудь, проведя по соску пальчиками, сжав его и оттянув.
Ей всего тридцать два года, она в самом лучшем возрасте для женщин, хороша собой, привлекательная, богатая, да любого помани, и он пойдет за ней, нет, поползет, целуя ноги, моля о внимании.
Любой, но не собственный муж.
Эта больная к нему любовь втаптывает ее в грязь, заставляя унижаться, просить, вымаливать его снисхождение.