У меня есть версия, что сейчас происходит, но лучше перестраховаться.
Не быковать, не гнуть пальцы — только подчёркнутая вежливость и корректность в рамках закона.
— Ты не слишком ли любопытен не по чину?
— Не я первым начал этот разговор. Офицер, я не знаю, как принято у вас, но там, откуда я родом, вы не имеете права меня опрашивать и даже просто беседовать без моей матери. Она болеет — ваши проблемы, если только это не опрос в рамках уголовного производства. Я не конфликтую, просто излагаю свою позицию.
— Ещё неясно, чем всё закончится. — Кажется, он пытается сохранить многозначительность и поскорее выйти из беседы. — Уголовное производство — штука несложная в запуске.
— Вы же понимаете, что я тогда попрошу вас под видеофиксатор сообщить мне номер этого производства в едином реестре. С упоминанием в нём моей процессуальной роли.
— Хренасе, ты грамотный. Не страшно жить?
— Страшно, но что поделать.
Следующую минуту он, отвернувшись и не обращая на меня внимания, общается с кем-то беззвучно, как недавно завуч.
Сам Трофимов вскоре входит к нам без стука:
— Ну что? — он только что не наклоняется над полицейским.
— Не этот, — темнокожий качает головой, кивая на меня. — Он что угодно, только не донор. Слепые банкноты вручную не подделывают, я вам с самого начала пояснял. Сразу.
Интересно, почему они это говорят вслух? Есть же эти бесшумные переговоры. Ещё интереснее контекст, которого я пока не понимаю.
Будь в очках стекла, можно было б отследить реакцию завуча на слова мента. Очень может статься, что Коди специально не хочет в моём лице оставлять недоброжелателя за спиной — в этом случае по Трофимову негатив проявился бы.
Жаль, что в очках нет стёкол, а в глазах — приемлемого зрения.
* * *
— … за что? — Седьков на удивление флегматично воспринял новость о возможном снижении личного рейтинга сразу на десять пунктов решением Совета Школы.
Процедура Уставом предусматривалась, хотя и почти не использовалась: ученическое самоуправление обычно работает на поощрение, не на взыскание.
С другой стороны, инициатором заседания был завуч, а его резоны понятны. Целью Трофимова было показать потенциально разгневанным родителям Рашида: уродец уже страдает.
Хотя ни для кого не секрет, что и доктор, и полиция, и завуч на повышенных тонах вот только что обсуждали явно своё, с Рыжим никак не связанное. Да и расширения Рашида для многих соучеников секретом не были, неважно из каких источников.
— Ты ударил первым? — чтобы не тратить времени, Макс сразу назвал формальный повод.
— Да. Но есть определённый контекст наших отношений. Почему ты игнорируешь его?