— Контекст — штука эфемерная. Смягчающим обстоятельством не является. Всё, лавочка закрыта, — Макс хлопнул ладонью по столу.
Теоретически, Седькова сейчас могла б защитить его мать — обратись она уже в Родительский совет (тот может отменить решение Школьного).
Но её не было (то ли по-прежнему без сознания, то ли чего похуже).
Ходили слухи, что медицинского приговора о признании её недееспособной на постоянной основе ещё не было, соответственно, и поднять вопрос некому: пока Седькова-старшая формально в наличии, для иммигранта другого представителя назначить не могут. Если нет гражданства, есть свои процедурные тонкости.
— Решение вынесено с испытательным сроком две недели, — подвела итоги Юлия. — Возможна реабилитация по итогам личных достижений в мероприятиях из рейтингового списка. На этом точка.
Рыжий, не говоря ни слова, вслед за всеми отправился в столовую: ещё один урок был позади, а перемена большая.
Повертев головой по сторонам, там он направился в сторону раздачи. Прихватил большую пустую тарелку, нож, вилку.
Сэндвич убогого (или что там ещё), захваченный как обычно из дома, висел у него в пакете на руке.
От сидевших за одним из столов девчонок-латиносок отделилась Ана Эрнандес. Пройдя к стойке с посудой, она взяла блюдце и вилку для чизкейка, который они с Андреа взяли на двоих.
Дальше мнение разделились. С одной стороны, так не сыграешь. А с другой стороны, чтоб почти профессиональная баскетболистка двигалась настолько неловко — тоже сложно поверить.
Эрнандес, неловко развернувшись, проткнула вилкой пакет со снедью убогого.
Дёрнувшись от неожиданности, она абсолютно натурально вздрогнула и отшатнулась — обрывая кулёк и оставляя на руке Рыжего только ручки со смешными ошмётками пластика.
Содержимое в обрывках пакета под собственным весом соскользнуло с вилки шлёпнулось на пол. Дзинькнуло разбитое стекло, по плитке потекло что-то красное и зелёное.
— Б*я, — огорчённо шмыгнул носом убогий, щурясь под ноги. — Зачем? — он поднял какой-то странный взгляд на Эрнандес.
Та принялась набирать воздух для ответа, но сказать ничего не успела.
— Не хватает ровно одного штриха, — вклинилась стоящая сбоку Юнь, которая ожидала свой разогревающийся бифштекс.
Затем китаянка впечатала каблук в остатки неудавшегося обеда:
— Вот. Совсем испортился, эх, — а вот её вздох был уже точно притворным, тут без сомнений.
— Ох*ела? — Рыжий мгновенно переменился в лице и перенёс фокус внимание на хань.
Так, как будто до этого момента собирался спасти остатки своей жратвы с пола.
— Я не хотела. — Словно взвешивая что-то, почти деликатно напомнила о себе Эрнандес.