– Раз сидишь здесь и ешь, значит все хорошо! – говорит сухо, по-деловому, а я едва сдерживаю слёзы.
– Я сегодня никуда не поеду – Лерой может быть свободен.
– Кстати, о Лерое, – задумчиво произносит отец, наконец-то устремляя на меня свой взгляд. Вся съёживаюсь под пристальным наблюдением, решая, что погорячилась с выводами на его счёт, но отец все так же слеп к моей боли. – Пару дней его не будет. Либо сиди дома, либо бери Арсения – решай сама.
– Пару дней? – с сожалением, что Лерой и вовсе не уволился, переспрашиваю старика. – И где же он?
– Не знаю, дочь. – В руках отца чашка с кофе, а внимание давно обращено к новостной ленте в мобильном. – Взял выходной. Его жизнь меня не интересует.
Хочу крикнуть, что не только его, но вместо этого встаю из-за стола и убегаю к себе.
– Трус! – кричу, утыкаясь лицом в подушку. – Какой же ты, Амиров, трус! Ненавижу!
Арина
– Милая моя, я так хочу тебя обнять, – шепчет на ухо Полина, которой я только-только всё рассказала. Мне так её не хватает! Как же надоело слышать Солнцеву исключительно по телефону! Сейчас жалею, что пошла на поводу у отца и не осталась в Москве, как планировала изначально. Пусть жила бы в университетской общаге, но Поля была бы рядом, да и Амиров так и остался бы несбыточной мечтой. А как ни крути, в качестве мечты он был гораздо лучше...
– Знаю, – отвечаю, шмыгая носом. – Поль, я такая дура!
– Это Лерой твой идиот! Рин, не плачь, – уговаривает подруга, а сама еле сдерживает слёзы, чтобы не составить мне компанию.
– Я так любила его, Поль, а он... Он со мной так... За что?
– Рин, ну ты чего к нему пьяному-то полезла? – вздыхает Солнцева, и слышу: плачет. Ей больно за меня, как за себя!
– Не знаю, – шепчу, пожимая плечами, хоть подруга и не видит меня, а потом срываюсь: – Ему же было плохо, как я могла уйти?! Но он... он же мог... хотя бы...
– Тише, тише! – успокаивает Полина, а я закрываю глаза и представляю, как подруга гладит меня по голове, утешая.
– Поль, мне так больно!
– Может, к врачу: вдруг там Амиров этот перестарался? – тут же вспыхивает Полина.
– Мне не там больно, Поль, мне жить не хочется.
Эта боль никак не отпускает, не уходит и не думает стихать... А Амиров даже не позвонил мне, хотя с отцом связаться и предупредить об отгулах успел. Лерою не важно, что мой мир разрушен. Ему безразличны мои чувства. Его даже не беспокоит, как я посреди ночи одна добиралась домой! Пусть, закрывая глаза, Лерой видел свою проклятущую Ксюшу, но он же их открывал! Он гнал меня из своего дома – значит, понимал всё! Амиров, в конце концов, мой телохранитель и просто не имел права на такое наплевательское отношение!