Захару надоело слушать это признание, потому он прижал указательный палец к губам, призывая ее замолчать. Решил отшутиться, чтобы она заново расслабилась:
– Зато пока мы с тобой сидим здесь, я не творю какое-нибудь зло. Это ли не бонусы? Давай уже закажем что-нибудь поесть, а то ты вырубишься до того, как процитируешь целиком эту вашу книжонку. Нашли там еще что-нибудь интересное?
– Нашли, конечно! Давай и правда что-нибудь поедим. На самом деле я очень хочу уйти отсюда. Успокоить ребят – не представляю, как они сейчас волнуются. А еще страшно, что ты меня потащишь в этот свой бандитский притон и больше никогда оттуда не выпустишь! Прикуешь наручниками к своей постели и будешь там держать, пока не надоем…
– Верунь, зачем же ты сама мне подкидываешь такие заманчивые идеи? – он подмигнул, но ничуть ее не успокоил. – Неужели тебя мысль о наручниках не заводит?
– Завела бы, если бы я сама в них захотела оказаться, – призналась она. – А сейчас пугает до чертиков. Как же это невыносимо – хотеть тебя и страшно ненавидеть! Я хуже этого ничего придумать не могу. И очень боюсь, что после подобного саму себя возненавижу, не смогу больше себя принимать, не смогу от этого отмыться. Прокляну себя за все те чувства, что к тебе когда-то испытывала. Утешает пока только то, что я в своих вещих снах ни разу нас вместе не видела… только не в вещих, я их теперь хорошо умею разделять… – Вера оборвала фразу и покраснела.
– Опять понесло, – Захар умилился над ее смущением и решил пожалеть ее чувства, так страдающие от искренности, переключившись: – Если интересно, то я от своей силы порядком устаю. Надеюсь, при росте она будет по моему желанию отключаться полностью. Давай поедим хоть молча.
Целых пятнадцать минут проходили в блаженной тишине – и можно было притвориться, что протекает самое идеальное свидание между двумя влюбленными людьми, которые пока не сблизились, но уже поглядывают друг на друга в предвкушении. Только Вера умудрялась все портить – она бесконечно косилась в сторону двери, и без труда угадывалось, какие мысли витают в ее голове. Чуть разозлившись от этого, Захар резко встал и протянул ей руку:
– Пойдем танцевать.
– Да не хочу я с тобой танцевать! – возмутилась она.
– И все равно пойдешь.
Он почти со злостью схватил ее за руку, дернул на себя, вынуждая подняться на ноги, и прижал к себе. Платье ей шло, но все же с выбором Захар ошибся – это платье не для Веры, оно для миллиона других девушек. Эта же прячется за скромными нарядами, она так и не научилась краситься поярче, она еще очень далека от того, чтобы раскрыться как женщина. И именно поэтому хочется обязательно присутствовать в том моменте, когда с ней это произойдет. Базука сильной рукой удерживал ее рядом и вел в медленном танце, слушая напряженное сопение себе в шею. Это гневное дыхание безобидного дракончика снова опустило планку его раздражения, размягчило напряженные нервы. И захотелось хоть в чем-нибудь признаться, чтобы Вера выслушала и потом имела возможность обдумать: