Стан встретил меня в аэропорту и, снова удивляя, привез не в гостиницу, а к себе домой.
— Хреново выглядишь, — выдал он, наливая мне виски.
Мы сидели на его холостяцкой кухне, напичканной электроникой так, что я даже не стал пытаться угадывать — что есть что.
— Примерно так себя и чувствую, — вяло согласился я, привычно охлаждая бокал.
— Чего так?
— Дурацкая история, даже не хочу об этом говорить.
— Твое право, — не стал настаивать рыжий, — ты прости мне моё любопытство, но давно хотел узнать одну вещь.
— И какую?
Стан помолчал. Потом встал, словно спохватившись, достал из холодильника сырную и мясную нарезку и поставил между нами. Потом продолжил:
— Ты же знаешь, кто моя крестница?
— Знаю, — я не понимал к чему он клонит и зачем вспоминает сейчас Ингу.
— Она подала заявку на подбор новой пары.
— Правда? — я по-прежнему не врубался, что ему нужно. Потом до меня дошло, — что значит подала заявку? Она же по нашим законам несовершеннолетняя.
— Естественно. Поэтому от ее имени запрос сделали родители. Сразу после того, как она к ним вернулась.
Я помолчал, переваривая информацию. Еще один удар в моей, итак ставшей сплошной черной полосой, жизни. Ворон ведь ни словом не обмолвился об этом. Знал же, что я чувствую себя до сих пор виноватым в побеге его дочери, и даже не подумал снять с меня этот груз.
— Вижу, что для тебя это новость, — продолжил Стан, внимательно меня разглядывая.
— Да уж, — процедил я, болезненно морщась от боли в руках, — меня в известность не поставили.
— Ну а кто ты им? — беспечно отозвался рыжий, но его цепкий взгляд по-прежнему не открывался от моего лица, изучая реакцию, — бывший друг, бывший возлюбленный, бывший начертанный их дочери. Все время бывший. Кстати, почему отказался от Инги? Другие в очередь стоят, а ты так легко оттолкнул девочку.
— На ней проклятие, тебе ли не знать? — раздражённо ответил я, все еще борясь с болью, — мне хватило заморочек с Катериной.
— Проклятие? — наиграно удивился Стан, — разве ты не знаешь?
— Не знаю что? — боль в сосудах достигла своего апогея, я уже очень жалел, что приехал сюда и узнал столько нового. Порою, счастье в неведении.
— Так нет на ней проклятия.
— Что значит нет?
— Мы предполагали, что Катерина смогла снять его со всего рода ещё тогда, в день рождения Инги. А потом Антуан подтвердил. Аура девочки чистая. Ей ничего не грозит.
Эта новость меня добила. Я ещё могу понять, что об этом промолчал Ворон — наша былая дружба не смогла пережить мужского соперничества, но Катя? Это было действительно больно.
— Не злись на них, — неожиданно мягко сказал Стан, — они видели, что тебя гнетёт это начертание. А свою единственную дочь они оба слишком любят, чтобы навязывать кому-либо. Даже тебе.