Я смотрела на начертанного не отрываясь. Просто не хватало силы воли, а может и просто силы, чтобы отвернуться, закрыть глаза и не видеть, не замечать. Особенно его руку на талии у девушки, прижимающую блондинку к бедру мужчины ещё теснее, хотя, казалось, что ближе просто некуда.
Он улыбался. Радостно, ласково и тепло. Именно так, как я себе представляла, так как помнила, но только не меня он согревал своей неповторимой улыбкой. Мэтт нехотя оторвал глаза от спутницы, как будто пытаясь понять, что они вдвоем забыли в этом чуждом для них месте, и мельком оглядел присутствующих. Мне показалось, что на его лице отразилось лёгкое смятение, когда он увидел меня, но он тут же отвёл взгляд, чтобы остановить его на моих родителях.
Я, наконец, смогла оторвать от него мокрые — то ли от слез, то ли оттого, что я забыла как дышать, не то что моргать — глаза и тоже сосредоточиться на столике впереди. Мама сидела ко мне спиной, но я видела ее руку, сжимающую вилку так, словно она готовилась использовать ее совсем не по назначению. Папа сидел боком и было очевидно, что он в холодном бешенстве буквально сверлит Мэтта глазами.
Внезапно на меня обрушился каскад звуков: музыка, короткие распоряжения администратора, перешептывания и разговоры в голос, звон столовых приборов. И эти простые, бытовые шумы говорили о том, что мир рухнул только для меня, для остальных жизнь идёт своим чередом.
Я уткнулась в тарелку, смаргивая слезы, всё-таки это были они. Краем глаза увидела, что Мэтта вместе с девушкой разместили за запасным столиком, хотя карточка с его именем стояла на родительском. Но опытный администратор быстро организовал для незваной гости дополнительное место и приборы, мудро решив перенести все разбирательства на время после праздника.
Я смутно помню, что было дальше. Тосты, поздравления, моя улыбка, приклеенная к губам, скулы, ноющие оттого, что я напрягаюсь, удерживая радостное выражение на лице, которое так и норовит с него сползти. Наверное, я что-то ела, а может быть только пила. Один из одногруппников пригласил меня танцевать, и я согласилась. То ли, чтобы отвлечься, то ли, чтобы доказать что-то себе, то ли не себе.
Украдкой бросила взгляд на начертанного, и тот поймал его, усмехнувшись. Потом шепнул что-то своей спутнице и встал, протягивая ей руку. Блондинка вложила в его ладонь свои изящные пальчики и легко поднялась. Я успела заметить, как мужчина притянул девушку к себе, скользнув ладонью по ее округлостям, и сразу отвернулась, пряча лицо и вновь навернувшиеся слезы. Я ничего не понимала. Неужели я ошиблась? Принимала желаемое за действительное? Ведь никто напрямую не говорил мне о начертании.