Планируешь что-то, и будущее видится ясным и понятным.
А потом – раз! И все. Все твои планы, все твои намерения… Да и сама ты – словно находишься по другую сторону реальности.
И со стороны смотришь на свою прежнюю жизнь.
В том зазеркальном недавнем прошлом жила девочка, которая очень сильно хотела, чтоб мама ее любила.
В конец концов, Лена, тебе двадцать лет уже. Вполне можно признаться самой себе в том, от чего тщательно пряталась все эти годы.
Очень сильно хочется, чтоб мама любила. Всем. Кому не хочется… Значит раньше хотелось. И все равно, даже во взрослом возрасте нет-нет – и торкнет сердце болью.
И самое забавное, что, пока маленькая, любовь мамы – это нечто безусловное. Постоянное. Все равно любит же. Даже если ругает. Даже если не звонит часто , не проверяет уроки, не спрашивает , как дела. Все равно любит.
А потом что-то происходит, и все трещит. И жизнь твоя трещит.
Ломается, как чипсина, на мелкие осколки.
У меня так в тринадцать лет случилось.
Когда мать уехала за своей любовью и про меня даже и не вспомнила. Сбагрила бездетному одинокому дяде Коле, своему младшему брату, и счастливо выдохнула.
Дядя Коля тогда работал опером убойного отдела, и тринадцатилетняя племяшка ему вообще никуда не упала. Но заботился. По-своему, по-мужски. Поставил следилку на телефон, камеры по комнатам, и угомонился.
Ребенок под контролем, сытая, одетая, обутая. Все в норме.
А у меня все было не в норме.
Я, можно, сказать, умирала от обиды и тоски.
И неизвестно, что бы случилось со мной, если б не Веник.
Так он вовремя появился тогда. Спас. Вытянул. Переключил.
Он всегда вовремя появлялся.
И сегодня – тоже.
Потому что только теперь я поняла, что, на самом деле, вообще не хотела ехать обратно в Германию.
Это не возвращение домой было бы. Нет у меня там дома.
Это просто бегство.
Но все прекрасно знают, что от себя – не убежать.
Я покупала билеты, хамила Вите и Коле, выбегала из хостела – чисто на эмоциях, на нерве.
Как Принцесса, которую никто не спас.
Кроме него, моего Черного Зверя, появившегося вовремя.
Правда, я не предполагала, запрыгивая на его железного коня и счастливо уматывая в даль дальнюю, что Черный Зверь захочет меня сразу же сожрать.
Что для того и увозит.
Для того и спасает.
Чтоб себе забрать.
Я лежала, закрыв глаза, на твердой груди своего первого мужчины, слушала, как тяжело, размеренно и сильно бьется его сердце, как спокойно и умиротворенно он дышит, ощущала горячую тяжелую руку на своей пояснице. Он меня очень по-собственнически обнимал. Определяюще.
Сразу вспомнились его глаза, во время нашего секса недавнего, его слова о том, что я теперь - его.