- Нет, хватит… Ты как дурман, Веснушка. Невозможно же.
Пошел к дверям, подхватывая по пути спортивную куртку и гремя ключами.
- Я тебя закрою снаружи. А ты изнутри запрись на засов, хорошо? И никому не открывай. Вообще. Поняла?
- Да.
Я смотрела, как он уходит, и предчувствие было очень нехорошее. Очень. Мне не хотелось, чтоб он уходил. Это наше утро, наш день, наши несколько часов, проведенные вместе, словно перевернули во мне что-то, сделали зависимой от него.
И теперь ужасно не хотелось терять его из виду. Так, наверно, себя попугайчики-неразлучники чувствуют…
Дверь за ним закрылась, замок щелкнул.
Я подскочила, кутаясь в простыню, задвинула засов.
- Я скоро, малыш, - Веник, похоже, стоял и ждал, пока я закроюсь со своей стороны.
Я постояла, слушая удаляющиеся тяжелые шаги и комкая простыню в кулаке.
А потом вернулась обратно в постель. Повалилась на матрас, уткнулась носом, жадно вдыхая запах недавнего секса.
Перевернулась, провела ладонью по животу.
Веник не предохранялся.
И, наверно, если б я не принимала контрацептивы, то вполне возможно, внутри уже мог бы быть наш ребенок…
Эта мысль не вызвала испуга.
Только тепло.
Черный гнал на дикой скорости, наплевав на все правила дорожного движения и прочую ерунду.
Где-то далеко позади остался пыхтящий в своем драндулете Кирик.
Он свою роль сыграл, оторвал его от Веснушки, гнида.
Мало получил, надо было посерьезней его приложить.
Но стало не то, чтоб жалко, а… Вроде как привык за столько лет.
Кирик был хитрожопым, жадным придурком и редкостным ссыклом, при малейшем признаке на опасность и боль прочно накладывавшем в штаны и подставлявшем остальных своей непроходимой тупостью.
Но он был единственным, кто долгое время мог терпеть резкий характер Черного, выдерживал его нрав.
Еще с колонии повелось, где Черный первый раз заступился за смешного жирдяя, которого поколачивали и унижали все, кому не лень.
Кирик это дело заценил и прилип к буйному парню, словно пиявка. Понятное дело, что общаться с ним было не особо легко, но из неоспоримых плюсов оставалось то, что теперь, если Кирик и ловил по физиономии, то только по делу и только от Черного. А это, надо сказать, огромная разница. Ну и положение в мире вечно озлобленных, резких дегенератов, с жесткой иерархией и такими же жесткими наказаниями на нарушение, поменялось.
Выходили они на свободу практически одновременно, и, так как на воле Черного ждала только больная мама, которую требовалось обеспечивать, а Кирика – и вовсе никто не ждал, неудивительно, что общаться не прекратили. Верней, это Кирик не прекратил.