В офисе подчиненные перемены в моем настроении заметили и здоровались тихо, лишний раз не попадаясь под ноги. Злую меня не боялась, разве что Настя. Хотя девчонка тоже иногда пугливо заглядывала в кабинет, оставляла бумажки и убегала.
Если меня так шугается целый офис, как вообще может полюбить один среднестатистический мужчина?
– Анита Станиславовна, Вы волнуетесь, – Настя, прибывшая как всегда с десятиминутным опозданием, юркнула в мой кабинет и присела напротив, протягивая плитку молочного шоколада.
– Так, убери это! Я волнуюсь, да. Но если съем шоколадку, мое волнение не пропадет, прибавится только волнение относительно веса и жира на попе.
– Если Вы будете умирать от голодного обморока, я скажу врачам, что уговаривала Вас поесть!
– Надеюсь, тебе дадут за это медаль, – пробубнила я себе под нос и уперлась в бумаги.
До десяти работа никак не ладилась. Все падало из рук, мысли лезли совершенно нерабочего характера, я путалась в цифрах и начинала заново. Короче говоря, продуктивность меня как директора была на уровне минус пятнадцати.
В час «Х», мысленно помолившись, я вошла в скайп и принялась гипнотизировать экран в ожидании звонка.
Начальство позвонило в семь минут одиннадцатого. Виктор Сергеевич был как всегда весел, улыбался, параллельно болтал с кем-то по телефону и требовал у секретарши зеленый чай с круассанами.
Весь час разговора я только и делала, что покорно кивала головой, отвечая то «да», то «угу». К моменту, когда начальник отключился, я была бледной, как побеленная стена на первом этаже офиса.
Увидев мое состояние, в кабинет ворвалась Настя и сунула мне под нос шоколадку, половину которой я тут же без зазрения совести сунула себе в рот.
– Анита Станиславовна, Вы выглядите не очень. Ругали, что ли?
– Хвалили, – честно сказала я.
– А чего тогда расстроенная такая?
– Помнишь, Насть, я тебе говорила искать женихов только из столицы и Питера? – девушка кивнула, – расширяй список до Владивостока.
Сказав это, я уронила голову на стол и расплакалась. Впервые за долгое время….
Даже не знаю, что в тот момент почувствовала секретарша, которая за три года работы не видела на лице своей железной начальницы ни одной эмоции кроме холодного безразличия.
Я горько плакала, позабыв о туши, субординации и нормах приличия. На душе было так погано, что я даже упала в Настины объятия, когда та осмелилась подойти и села рядом со мной.
– Анита Станиславовна, что случилось-то? Увольняют?
– Нет, не увольняют, – я мотнула головой, протирая вспыхнувшие от злости и смущения щеки. По ним черными ручейками стекали слезы, смешанные с косметикой, – начальник расхвалил, отметил высокие показатели и вызвал к себе.