— Ого! — Искренне удивилась я. — Вот это я понимаю стриптиз-шоу! А продолжение будет?
— Да-да! Продолжение! — заёрзала на месте «сестрица», хлопая в ладоши.
У мужика упала челюсть. С минуту он хлопал глазами и возмущенно хватал воздух ртом. Но потом всё же собрался с мыслями и свирепым баритоном взревел:
— Какие мы вам собаки, человечки! Да за такие слова мы вас на круг пустим, суки!
— Ну наконец-то! — Невозмутимо выдохнула я. — Мы уж думали и мужиков нормальных не найдём в этом Мире. Одни задохлики!
— Вот-вот! — поддакнула Ирка, и скидывая куртку добавила, глядя в лицо оборотня: — К тебе или ко мне?
— Ира, не наглей! — стягивая куртку «поддержала» я подругу. — Этот мой! Что не видишь между нами искры! Вон ещё пять, выбирай не хочу! Кстати, а можно всех посмотреть?
— Они что не нормальные? — обратился оборотень к спокойно наблюдающему за происходящим Остапу. А потом увидев на моей руке квифтэй удивлённо добавил: — Это кому из сумеречных на такой жениться вздумалось?
— Ох, барин! — Искренне протянул Остап. — Их к нам привезли белее недели назад. Сказали, что после того, как на рыжую квифтэй одели она умом уплыла. Видно, от счастья! Наказал барин, что привёз её, коли хуже станет — в Эрриоз её вести. Там вроде лекари есть для душевно больных. А вторая, сестрица еёная, нормальная была, а потом тоже умишко будто вышибло. Вот мы и испугались. Что баб наших покосит всех. Чай на заразу похоже! Лекарь наш сказал, педемия начаться могёт!
— А ну так вы это… — опешившим голосом пробубнил волк, — Езжайте тогда! Но откупиться бы на надо!
— Так нет у нас ценностей, — ответил Остап, — Бабы только, да вот кюльса!
— А теперь песня, — заорала я, выхватив инструмент у Остапа из рук, кинув его Ире, и запела, стараясь подражать оригиналу:
«Волки уходят в небеса,
Горят холодные глаза.
Приказа верить в чудеса
Не поступало… аа-аа…»
(прим. Ав. Песня «Волки» группа Би-2)
Так пела, стоя на телеги, что даже глаза прикрыла. Подруга встала рядом со мной, играя на кюльсе и подпевала в припеве. Закончив выступление, я открыла глаза и увидела шестерых мужиков в набедренных повязках, сидящих на траве. Самый молодой тёр глаза. Видимо скупая мужская слеза. Оборотень, с которым у нас ранее был диалог, махнул рукой и выдал:
— Считай откупились. Езжайте! Я передам, вас до столицы не тронут. Жалко девок. Хорошие. Вон как поют — душевно! — после его слов, все шестеро затряслись и перекинувшись в огромных волков помчались к лесу.
— Мужики, вы куда? — Заорали мы в один голос с подругой, чтоб не рушить легенду. Эх! Какой же здесь народ простой. Даже обидно, что всё так легко. «И Остап хорош, конечно, — подумала я, вытирая слезу гордости, — Ученик скоро превзойдёт своего учителя!»