Что убило его, особняк или чудовище, он так и не понял.
***
Ева не вытирала катившиеся по щекам слезы. На это не было времени, и не перед кем было храбриться. Ей было страшно и одиноко. Рана все никак не желала заживать и нестерпимо болела.
В руке ее, скользкой от масла, осталась последняя бутылка. Запах гари становился все отчетливее и тяжелее. Ева продвигалась медленнее дыма, он нагонял ее.
Дышать становилось труднее, в горле першило.
Вытерев рукавом испарину со лба, она замерла. Это помещение было похоже на склад ненужных вещей. Сюда словно сносили всякий хлам, которому не нашлось места в комнатах наверху.
Но больше дорогих, укрытых пылью и изъеденных насекомыми диванчиков и кушеток поразило Еву углубление в стене. Кладка в том месте потрескалась и раскрошилась, став хрупкой, как безе. И такой же белой из-за образовавшегося на стене налета. Утопая на две трети в камне, прямо перед Евой мерно пульсировал тот самый плод.
Она не сомневалась, что именно о нем говорил Кайден. Под белым налетом тонкими темными нитями проглядывались уходившие в глубь кладки корни. Из-под плода, черного и влажно блестящего, сочилось что-то мутное и густое.
– Ну здравствуй, – дрожащим голосом прошептала Ева. – Вот я тебя и нашла.
Она щедро плеснула маслом на стену. И взвизгнула, когда на голову ей опустилась узкая ладонь с длинными черными пальцами, почти закрыв обзор.
Ева не могла умереть в шаге от победы. Не раздумывая, действуя на рефлексах, она резко развернулась, игнорируя тупую боль в боку, и всадила в распахнувшуюся пасть горящий факел.
Огонь зашипел. Монстр отшатнулся, лепестки судорожно дергались, они не могли собраться, им мешала выглядывающая из глотки ножка от табурета.
Ева дрожащими руками вытащила из сумки целый факел и бросилась в горящую комнату, чтобы его зажечь.
Полной грудью вдохнула дым и закашлялась. Горло саднило, на языке ощущалась горечь.
Факел охотно занялся и вновь осветил помещение с плодом. Монстр протянул к ней длинные руки, даже не пытаясь вытащить ножку от стола. Через несколько мгновений она проскользнула внутрь по глотке и растворилась в черном тощем теле, как Байл и Тонни.
Ева не успела увернуться, ее левую руку и плечо пронзило болью – создание вонзило в нее когти, пропоров насквозь. От боли закружилась голова и подкосились ноги.
Понимая, что добраться до плода она уже не успеет, Ева из последних сил замахнулась и швырнула факел. И с удивлением проследила за тем, как опустел рукав ее рубашки.
Особняк слишком поздно начал ее поглощать.
Факел долетел, ударился в стену на две ладони ниже плода – в разные стороны брызнули искры – и упал на пол.