– Ты спятил? Это похищение! Я не давала своего согласия! Как ты посмел! Мы живём в двадцать первом веке, так уже никто не делает! Я тебе не вещь, а живой человек! У меня своя жизнь, учёба, в конце концов! Я НЕ-ХО-ЧУ! Ты не имеешь права! – закричала что есть мочи Оля и кинулась к двери, дёргая ручку, но та была заперта.
Я знал, что она так поступит и предусмотрительно закрыл дверь изнутри на ключ, который лежал в кармане моих спортивных штанов.
– Выговорилась? А теперь сядь, успокойся и послушай меня. Я говорю – ты слушаешь! – подошёл я вплотную, нависнув над ней, и прижал к себе так крепко, что почувствовал её дыхание на своей щеке. – Ты – моя…, запомни это, наконец… Я заявляю на тебя свои права. Я – мужчина, ты – женщина, а это значит, во-первых, ты никогда не смеешь повышать на меня голос, это понятно? А во-вторых, подчиняешься мне во всём и всегда безоговорочно! Я не люблю неповиновения, и тебя будет ждать за это наказание! – довольно жёстко обозначил ей свои намерения, и обрисовал картину того, как будут строиться наши отношения, и, в первую очередь, на моих условиях.
Не веря во всё происходящее, она закрыла глаза и быстро, со скоростью света, замотала головой из стороны в сторону, отрицая случившееся с ней.
– Это просто какой-то бред или, может быть, шутка? Ты меня разыгрываешь? Если это так, то заканчивай, я устала и хочу домой! – сдавленным голосом уже почти хрипела она.
Не услышав ответов на свои многочисленные вопросы, она присмирела и замолчала, увидев мой красноречивый, утверждающий на неё свои права взгляд, прожигающий насквозь, который не оставлял сомнений в том, что шуткой тут и не пахнет.
Мы стояли так близко друг к другу, что я слышал стук её сердца так отчётливо, как если бы держал его в руках. Меня окатила волна такого мощного возбуждения, что я хотел накинуться на неё, как дикий зверь, целовать, сжимать, любить, как в последний раз в жизни, но я всего лишь нежно коснулся её щеки, погладив тыльной стороной ладони, и провёл пальцем по полной, такой соблазнительной нижней губе. Сколько раз я представлял в своих мечтах, что я могу сделать с этими губами, что от моих мыслей Оля бы кинулась прочь сломя голову.
Почувствовав моё состояние, она дёрнулась, пытаясь отстраниться, но я не позволил и, схватив рукой за затылок, со всей животной страстью набросился на её губы. Я мучил их, кусал до крови и никак не мог насытиться. Это было так прекрасно, как будто первый поцелуй в моей жизни и первые губы, которые я целую. Так увлёкся, что не сразу заметил, что она начала мне отвечать: неумело, невинно, но в этом и был тот самый кайф – везде я буду первым. Как же это окрыляло, гордость переполняла меня, что мне достался этот алмаз, который можно огранить под себя, свои желания, научить всему, как я люблю.