Как бы то ни было, этот вечер, и вечера после, следует перетерпеть, до той поры, пока отдых Трусова не подойдет к концу, и они с сестрой не уедут обратно в Петербург. Конечно теперь, когда дом посетил гость, отлучаться в сад будет не так-то просто, но едва ли что-то в жизни, могло стать ощутимой преградой на пути к встрече с возлюбленным. Ибо нет той силы в жизни, что могла бы поспорить с силой любовных чувств и того интереса, что рождается только между мужчиной и женщиной.
Конечная станция N-ской железной дороги. Вокзал. Тремя часами ранее.
Выйдя из вагона, Павел Павлович Трусов поспешил нанять бричку. Именье его свекра находилось в десяти минутах ходьбы от станции, однако идти пешком, было теперь не по статусу, так что вальяжно, размахивая чемоданом, только сойдя с пирона, он сразу же направился к свободному извозчику. Гордо назвав в качестве адреса дом Арсентьевых, двинулся в путь вполне довольный собой и жизнью.
Не прошло и пяти минут, как показались башни загородного именья. Он бывал тут не раз, но, как и прежде, испытал и зависть и восторг и нечто настолько низменно возвышенное, что словами сие чувство и не передать.
Восхитительный загородный особняк, архитектурное произведение искусства! Одних только жилых комнат девятнадцать и двадцать пять вспомогательных. И все это когда-нибудь станет его! И от восторга чуть не застонал, и едва не заскулил от нетерпенья. В памяти как напоминанье кто он и откуда, вдруг всплыл их обветшалый дом, и покосившийся забор, и криво сбитое крылечко. Он вспомнил папеньку, что умудрился промотать то немногое, что у них было, а потом сгинул в небытие, оставив их, сирых и беспомощных совсем одних.
Он вспомнил матушку, что сберегала каждую копейку, отказывая себе в самом необходимом, во имя него и его будущего. Оставшись только вдвоем, они сплотились против мира так сильно и так крепко, что стали единым целым, полагаясь в жизни лишь на себя, ясно осознавая, что мир этот враждебен и жесток, в особенности к бедным, слабым, немощным и беззащитным. И защищаясь, они воздвигли вокруг себя стену высокомерия, пестуя и лелея тщеславие, помогающее им не только смириться с несправедливостью жизни здесь и сейчас, но и дающее уверенную надежду на будущее воздаяние.
Меж тем, ни в тщеславии, ни даже в доли высокомерия дурного нет, однако же, только тогда, когда чувства эти идут рука об руку с иными качествами, будь то талант или ум, но в отсутствии оных, велика боль разочарования несчастных, что возомнили себя избранным раньше срока и чьим надеждам не суждено будет сбыться.