Кофе в семь утра и подглядывание за новым жильцом оживило Марчелло. Одиночество человека в белом шарфе стало интересовать его больше, чем собственное, и это любопытство, посеянное от безделицы, неожиданно дало добрые всходы. Скоро попугай совсем перестал болеть и совсем перестал плакать, а однажды вымыл весь дом и, наконец, решился выбросить оплеванный цветной портрет.
Что было не так с этим тихим человеком? Почему он один? Марчелло всё чаще думал об этом, рассматривая нового соседа. Его внешность виделась какаду довольно приятной. Манера его движений говорила о спокойном нраве. Одет он был аккуратно. Часы на руке делали его элегантным. Шарф придавал образу мягкости.
Он был совсем не дурён собой!
И попугаю случилось убедиться в этом.
В один из тех дней местный почтальон разносил по домам приглашения на ежегодный городской праздник. Марчелло как раз был у окна своего полубашенного балкона, крутил в руках случайно найденную за диваном сигарету, решая выкурить её или выбросить. В щелку между занавесями он увидел, как новый сосед вышел открыть дверь почтальону. Одетый в строгие брюки и рубашку с галстуком он оказался очень привлекательным.
Поймав себя на мысли, что любуется им, Марчелло пристыдился и покраснел. Но уже через пять минут позабыл об этом, когда человек в белом шарфе и пальто нараспашку, торопясь, уходил быстрыми шагами по тротуару. В тот момент стыд не тревожил какаду; его кусала ревность. Он подошёл к зеркалу и долго разглядывал себя то спереди, то со спины. Отражение ему по-прежнему не нравилось.
Тогда он бросился к шкафу и принялся вынимать из него вешалки с одеждой. Одно за другим он перемерил все свои платья, рубашки, юбки и кофточки, не удостоив внимания только брюки, которые отшвыривал в угол немедленно, как только они попадались ему на глаза.
В одном из тех платьев, самом лучшем, какаду и остался сидеть у окна, ожидая возвращения нового жильца. В нём же, в первом часу ночи, он и уснул, распластанный по кровати в позе звезды, так и не дождавшись.
На следующее утро в семь пятнадцать Марчелло был у окна с чашкой кофе. Человек в шарфе вновь вышел из дома с мопсом подмышкой: только он и пёс. Посмотрев на обоих с обидой, попугай заворчал что-то себе под нос. Человек остановился. Неожиданно он обернулся и взглянул попугаю в глаза, прямо в них, словно видел его, скрывающегося за занавеской. Какаду даже вздрогнул и расплескал кофе по столу. Мгновение бездействия. Ещё миг, в котором оба отвели глаза. Стук сердца в висках какаду. И человек в шарфе отвернулся. Его ноги в грузных ботинках вновь шли по тротуару в парк, рассыпая по сторонам жёлто-рыжие звёздочки клиновых листьев. Лицо Марчелло горело огнём. Оставив кружку и разлитый кофе на столе, он убежал в спальню так быстро, как будто за ним гнались. Почти половину дня он промучил себя обвинениями в глупости, ещё час собирался с силами, чтобы выйти из дома; вышел, пугливо, как вор, и уехал на такси в центр города, где промотал остаток дня в походах по магазинам.