– Здесь, – признал Юзер.
– Это потому, что она настоящая. И так всё. Здесь настоящая жизнь, настоящая работа, настоящая дружба, настоящая любовь. Дороже этого ничего нет. Я не буду тебе ничего говорить про Бога, об этом с тобой отец Василий беседовать будет, но там, в юзерхаузе, ты бы никогда не смог познать радость общения со своим Создателем.
Я знаю, тебе в первое время будет не хватать твоей прежней жизни, но она закончилась, и виноваты в этом не мы. Были возможны только два варианта. Первый, как мне рассказали, ты видел. Тебя могли бросить в вагонетку. А ты знаешь, куда поехали все вагонетки, когда ты был на лестнице? Помнишь башню посредине юзерхаузов – из этой башни всегда идёт чёрный дым, потому что внутри в печах сжигают содержимое этих вагонеток. Да-да, и юзеров тоже. А второй путь – тот, который прошёл ты – к нам. Согласись, это лучше, чем превратиться в пепел и сажу.
Юзер кивнул головой. Он всё понимал, но прежней жизни всё же было жаль.
– Впрочем, – сказал Михаил Алексеевич, – ты свободен и можешь попытаться вернуться в юзерхауз. Мы даже можем помочь тебе добраться до города юзеров. Только вот, как попасть внутрь, как снова получить комнату в юзерхаузе – этого мы не знаем. Ты ведь не смог вернуться в свою комнату когда был на галерее, не так ли? И почему всё это с тобой произошло? Что именно случилось? Ты ведь не рассказывал об этом. Так что, если есть желание, можешь со мной поделиться, вместе подумаем, как тебе жить дальше.
Юзер сидел с низко опущенной головой, уставившись в пол. Михаил Алексеевич не торопил его с ответом, он понимал, какая буря бушует в душе юноши, и ждал. И вдруг Юзера словно прорвало. Волнуясь и путаясь в словах, перескакивая с одного на другое, он стал рассказывать о событиях последних дней. Почему он не говорил об этом ни с Верой, ни с Аней, трудно сказать. Но он просто не мог больше нести в себе те беды, которые неожиданно обрушились на него в последние дни. Часа два продолжалась их беседа. Юзер чувствовал, что Михаил Алексеевич сопереживает ему и хочет помочь, поэтому подробно отвечал на все вопросы, вспоминал какие-то новые подробности. Но самое главное – психолог всё время чувствовал невысказанный вопрос: Что будет дальше? Неизвестность томила и пугала Юзера. Когда он закончил, Михаил Алексеевич неторопливо заговорил. Он стал рассказывать о событиях почти двадцатилетней давности, о Катастрофе, о том, как люди выживали после неё, о возникновении юзерхаузов и уходе в них множества людей, о том, как постепенно стала открываться людям страшная правда, о рассказах тех, кому чудом удалось вырваться из плена "Светоносца".