– Сёма! – в панике голос Софии казался громким и высоким. – Сбегай до Марка Антоновича и скажи, чтобы позвал медиков к третьему входу. Скажи, что тут перелом. Быстрее, родной, быстрее.
– Да, мама. Я сейчас!
– Я нормально, – попытался я сохранить мужественность, но боль, простреливающая все конечности, всё больше и больше превращала меня в ноющую девчонку.
– Не двигайся, – приложила София к моему лбу горячую ладонь. – Ты весь бледный. Головой ударился?
– Не знаю. Не понял, – мотал я головой из стороны в сторону.
Ну, что же я за дебил такой?! Решил побегать, твою мать, в туфельках по гололёду? И от кого побегать? От девушки, что сейчас сидела рядом со мной на корке льда в распахнутом пуховике, открытая всем ветрам, и испугалась за меня, похоже, гораздо больше, чем это успел сделать я сам.
Идея врача о том, что мне нужно немного поспать, чтобы пропустить основную волну боли, только на словах оказалась отличной. По факту, вырубившись сразу после укола, я понял, что боль нисколько не стала меньше. Меня всё так же мутило, всё так же хотелось отрубить источник невыносимой боли – ногу.
Открыв глаза после короткого сна, уперся взглядом в выцветшую зеленую стену, краска на которой давно потрескалась. Первое же желание пошевелиться прострелило болью всё тело от ноги до макушки. Рука, которая, к счастью, не оказалась сломанной, а лишь имела сильный ушиб, тоже нестерпимо ныла.
Сухость во рту и подступающая к горлу тошнота велели найти источник воды. Повернув голову, поперхнулся воздухом, слюной и словами.
– Ты дурак, – сказал безапелляционно малой, о чьём присутствии рядом с собой я даже не догадывался.
– Сам дурак, – ответил я сипло, пытаясь откашляться.
Уж если и спорить с пятилеткой, то на его уровне.
– Нет, мама сказала, что ты дурак, – настаивал малой на своём.
– Мама? Тогда передай своей маме, что я сказал, что дурак – ты.
– Несчитово. Я первый сказал. А первое слово дороже второго.
– Не тарахти… пожалуйста, – шумно вздохнул я и скрыл глаза под сгибом локтя здоровой руки. Боль волнами гуляла по организму. Смотреть вниз, на ногу в гипсе, не хотелось. Казалось, если увидеть результат своего «балета» на льду, то станет ещё больнее.
– На, – лаконично сказал Сёма, не добавив более никаких пояснений к двум имеющимся буквам.
Отнял руку от лица и увидел, как малой протягивает мне небольшую бутылку с водой.
– Это мне?
– Да. Мама сказала, сказать, что ты дурак, за тобой надо смотреть и тебе надо дать эту бутылку, когда проснёшься.
– А она… молодец, – смягчил я многое, что хотелось бы сказать на самом деле.