– Маркиза!
Инна не поняла, но упоминание рыжухи сулило веселье не самого приятного пошиба.
– А поточнее? – спросила она, суетливо проверяя, полностью ли поправила платье.
Паж сглотнул и вытер лоб.
– Ей дурно! – выдохнул он торопливо. – Она кричит и требует к себе повара, который готовил черносливо-абрикосовый пудинг!
– У нее что, аллергия? – испугалась Инна. Как повар, она прекрасно знала о пищевых особенностях некоторых людей, при которых положено вызывать скорую. Но такие люди обычно о своих особенностях предупреждают или имеют с собой нужные препараты. Но как с таким справляться в мире, где слово «скорая» едва ли известно?
Паж ее вопроса, естественно, не понял.
– Чего?
Инна пояснила:
– В каком смысле ей плохо? Какие симптомы? Как это выглядит? И почему ты прибежал ко мне, а не к… кто тут у вас? Лекарь?
– Лекарь выехал в город за склянками, – быстро протараторил испуганный паж, – а маркиза требует повара.
– Значит, ей не так уж и плохо, если способна требовать, – пробормотала Инна.
– Прошу, – взмолился парнишка, – идемте скорее. Она очень гневается и требует кухарку…
Инне не оставалось ничего, как отправить за ним по ледяным коридорам дворца прямиком в покои маркизы фон Голден.
Рутиция сидела в помпезном кресле, одетая в ярко-оранжевый халат с золотой вышивкой и демонстративно страдала. Почему демонстративно? Потому, что человек, которому действительно очень плохо, не будет театрально закидывать голову, прижимая ко лбу кисть, и вычурно причитать.
– О небеса… Какой ужас… Это просто невыносимо! Как я могла так довериться поварам, которые совершенно не знают своего дела! Это вопиюще! Меня хотели отравить! Кто посмел подсунуть мне эту гадость? Ах, наверное, стоит завести себе служанку, которая будет пробовать все мои блюда. Так делают все короли. Чем я хуже короля? Да-да, именно так и надо сделать.
Инна хмыкнула тихонько. Даже в нормальном состоянии такую тираду попробуй произнеси. А ведь рыжухе, вроде бы, плохо.
– Доброго дня! – громко поприветствовала Инна маркизу.
Та вздрогнула и обернулась. Карие глаза тут же сузились, превратившись в две щели, лицо стало похожим на злое и лисье.
– Так это ты! – почему-то довольно воскликнула Рутиция.
– Что «я»? – решила уточнить Инна.
Паж рядом трясся, как осиновый лист. Видимо, разговаривать с рыжухой так, как это делала Инна, никто не решался. Инна и сама понимала, что ходит по волоску, но клеветы на себя выносить не собиралась, как и снисходительного отношения. Она у них работает, да. Они сами предложили эту работу. И все согласились на эти условия. В остальном же они на равных правах. Во всяком случае, Инна так считала, живя в прежнем мире и менять этого, по ее мнению, логичного убеждения, не собиралась.