— Почему?
— На меня напали на твоей территории. Ты злишься и чувствуешь, что тебе нужно что-то доказать. Тестостерон, вероятно, струится по твоему телу, побуждая тебя к соитию. Я предлагаю тебе поискать кого-нибудь другого, чтобы унять свой зуд.
У Дексара ужасное выражение лица.
— Я никогда не считал тебя трусихой.
— Навешивание ярлыков. Это так по-взрослому.
Он долго смотрит на меня, а потом его глаза светятся сардоническим весельем.
— Ты напугана. Это нормально. Я буду ждать столько, сколько потребуется.
Я скриплю зубами.
— Тебе придется ждать вечно.
— О нет, Лекси. В конце концов, ты устанешь отталкивать меня, — мурлычет он, и мои бедра сжимаются от того, как он произносит сокращенную версию моего имени. — Но ты можешь верить во что угодно.
***
Я должно быть задремала, потому что открываю глаза только после того, как что-то шевелится у меня под головой.
Последнее, что я помню, как Дексар приказал мне отдохнуть, и ощущение мягкого меха под моей спиной, когда я легла на его кровать.
Я поднимаю голову и вижу, что он смотрит в потолок. Его рука обнимает меня, и я краснею, осознавая, что все еще голая. Он одет в брюки, но его рука предупреждающе сжимается, когда я пытаюсь отодвинуться.
Я прищуриваюсь, когда он смотрит на меня.
— Я думала, ты разрешишь мне спать в твоей постели одной, — говорю я.
— Так и было. Я передумал.
Я закатываю глаза, снова подавляя улыбку. С любым другим мужчиной высокомерная чушь, о которой говорит Дексар, свела бы меня с ума. И в половине случаев это так. С другой стороны, я нахожу себя странно очарованной абсолютной непоколебимостью его слов, и озадаченным удивлением в его глазах, когда я называю сказанное им чушью.
— Как долго я спала?
Моя голова снова поднимается, когда он пожимает плечами.
— Пять или шесть часов.
— Вау! — получается, что чудом избежать смерти в ванне, несомненно, лишает девушку сил. — Яри в порядке?
— Ее голову обработали, и она останется в крае целителей для наблюдения, но с ней все будет в порядке.
Мышцы на затылке расслабляются, и я вздыхаю с облегчением.
— Мне нужно вернуться в свою комнату.
— Нет.
Я напрягаюсь.
— Я даю тебе презумпцию невиновности из-за твоих чудачеств с контролем, но ты давишь на меня.
Он смотрит на меня на меня свысока.
— Расскажи мне о том, что ты узнала сегодня.
— Ты серьезно? Мы просто проигнорируем все, что тут произошло?
Он кивает, и я хмуро смотрю на него.
— Во-первых, скажи мне, что ты не убивал Нару.
— Ты сомневаешься в моем слове? — ледяным голосом спрашивает он.
— Нет. Но мне все равно нужно это услышать.
— С предательницей все в порядке. Ее оставляют в живых для суда.