Добравшись до тюрьмы, я спустился по винтовой лестнице. Темнота здесь стояла непроглядная, но дорога была одна и через пару минут мне удалось дойти до ниши в потолке, в которой прятался Кребер. Я, разумеется, не видел голема, но память и интуиция подсказывали, что он где-то здесь.
— Ну, вперёд, — решительно выдохнул я, покрепче сжав в одной руке ведро, а в другой — чёрный кинжал.
Сверху хрустнул лёд, и уже через мгновение вокруг меня закружилось гибкое тело, наливающееся блестящей синевой.
Те мгновения, которые понадобились Керберу, чтобы опознать пропуск, показались мне вечностью. Холод, шедший от его ледяного тела, продирал буквально до костей — не самое приятное ощущение.
Думаю, если голем всё-таки решит напасть, то моё заклинание сможет неплохо его потрепать, но проверять это предположение совершенно не хотелось. Магическая тварь была сильна — куда сильнее, чем те ожившие доспехи, охранявшие подъём к замку. Об этом буквально вопила моя интуиция.
Секунда, затем ещё одна, и ещё… Ледяной свет пульсировал, становясь всё сильнее. Захотелось бросить ведро, выкинуть совершенно бесполезный против такой махины кинжал и бежать, но я задавил опасное желание в зародыше. Нельзя поддаваться панике — она неизбежно приведёт к смерти.
Через миг давящую тишину прервал быстрый стук когтей — голем одним движением «втянулся» в нишу на потолке, освобождая путь вперёд. Всё получилось.
Я выдохнул, спрятал кинжал и пошёл дальше. Старику, который был вынужден носить сюда еду дважды в день, оставалось только посочувствовать — надеюсь, ему хотя бы молоко за вредность давали…
Через десяток метров после того места, где обитал Кербер, коридор постепенно начал уходил влево, а ещё через полсотни шагов появилось лёгкое голубоватое сияние. Неужели опять голем?
Я на всякий случай вставил перед собой ведро, но мои опасения оказались напрасными — блеск исходил от огромных глыб льда, перекрывавших дверные проёмы по обеим сторонам коридора. Неровные и бугристые, покрытые трещинами и дырами, они не позволяли пленникам покинуть камеры, но не мешали кормёжке и наблюдению.
Правда, смотреть там было особо не на что. Голые каменные стены, покрытые изморозью, и куча соломы, на которой лежали бедолаги, с измождёнными лицами. Они кутались в лохмотья, а тусклый ледяной свет отражался от их полумёртвых глаз — думаю, после пары недель, проведённых в подобных условиях, выжить без квалифицированной помощи попросту невозможно.
Хотя Пуллон и говорил, что некоторые «счастливчики» отдыхали здесь месяцами, верилось в такое с трудом. Скорее всего, это были обычные байки: все слышали, все знают, но никто никогда не видел своими глазами ни одного такого сидельца.