Когда появились первые дневные газеты, я почувствовал, как мое напряжение сменилось горькой яростью. Головы вонзались в меня, как пылающие копья, разрывающие мои внутренности.
ДВАДЦАТЬ МЕРТВЫХ.
700 БОЛЬНИЧНЫХ СЛУЧАЕВ ИЗ-ЗА ЗАГАДОЧНОЙ ЭПИДЕМИИ.
БОЛЬШЕ ЛЮДЕЙ ЗАБОЛЕВАЕТ.
Я прочитал статью, поджав губы от гнева.
«Медицинские работники пытаются отследить таинственный яд, который так сильно поразил город», — прочитал я. «Жертвы, которые поддались всему этому, пришли в течение нескольких часов. До сих пор не было обнаружено никакой картины пищевого отравления, но все больше и больше мужчин, женщин и детей заполняют больницы Лос-Сиены. Некоторые едва живы, и ожидается больше смертей».
Газеты улетели из газетного киоска колледжа, и я пробежал глазами по зеленой лужайке, чтобы увидеть Харриса и четырех членов его группы, занятых беседой.
Я не спеша подошел, мое лицо было спокойным, но внутри я кипел, как торнадо.
Харрис говорил с мальчиками серьезным тоном, и я слышал его ледяное спокойствие, которое приводило меня в ярость.
«Мы выбрали очень неудачный момент», — сказал он. «То, что вызвало это, должно быть, было чем-то очень мощным. Это определенно были не те вещи, которые мы добавили вчера».
Аминь, сказал я про себя. Это не то, что ты бросил туда прошлой ночью, грязный ублюдок. Но это точно был порошок из тех сумок на Буэна-стрит.
Одно слово из этого сообщения, состоящего из четырех частей, врезалось мне в память. Систематически. Теперь вдруг все обрело смысл. Сильные яды обычно делят на три типа: едкие, острые и систематические. «Теперь мы должны играть медленно», — сказал Харрис. «Мы просто выполняем наши планы, как будто ничего не произошло. Сегодня вечером мы сбросим еще одну порцию в резервуар. То, что произошло сейчас, просто пройдет. Мы хотим, чтобы наши химикаты были у них в трубах, чтобы их неделями тошнило».
Пока я стоял и слушал его вот так, несколько кусочков головоломки внезапно сложились воедино. Китайские агенты копают лопатой каждую ночь в течение четырех ночей.
— Я не могу прийти сегодня вечером, Англер, — небрежно сказал я. — Кое что неотложное надо сделать в городе. Я должен избавиться от этого.
— Очень плохо, Ник, — сказал Харрис. «Но завтра вечером мы снова встретимся у меня дома».
— Я буду, — сказал я и пошел прочь.
Я даже не стал заходить в свою квартиру, а сразу пошел на Буэна-стрит.
Я расположился на обочине рядом с углом и свернулся калачиком, как один из многих пьяных, спящих после опьянения. Но мой взгляд был прикован к замазанным ступенькам и полуразрушенной двери дома номер десять. Темнота опустилась на грязные улицы, и я продолжил свое ночное дежурство. Наконец я увидел, как дверь открылась и появились двое мужчин. Оба в рабочей одежде. У одного в руке лопата, у другого сумка. И я чертовски хорошо знал, что там было.