Евгений двинулся к нему в одну секунду с Ксенией. Громов ускорился, желая первым добраться до одиночника, и Ксюше пришлось почти бежать, чтобы не дать ему этого сделать. Дима оставался на своем месте, понимая, что если Евгений сейчас ударит, то так ему и надо. Это именно то, что он заслужил за свой прокат.
Алиса и Таня, прибежавшая из подтрибунного помещения, с трудом сдержали Громова. Арсений, оказавшийся рядом, в шутку бросил Евгению фразу о том, что второй раз его из тюрьмы не вытащит. После услышанного гнев Громова сразу же был перенаправлен в сторону Мельникова, но и в тот момент его смогла успокоить Татьяна.
Когда все фигуристы разошлись по раздевалкам, ожидая цветочной церемонии, сборная России сидела в полной тишине. Спортсмены расселись по углам, и каждый тонул в своих мыслях. Таня искоса поглядывала на сидевшего рядом Громова, кипевшего от злости, но изо всех сил пытавшегося это скрыть.
– С другой стороны, – тихо начала Ксения, заставляя коллег посмотреть на себя, – «серебро» – это не так уж и плохо.
Татьяна нахмурилась, понимая, что подруга зря это начала. И сейчас, в отсутствие сильных мужчин, способных сдержать Громова, она вряд ли сможет его осадить.
– Ты смотри, – ядовито начал Евгений, – чтобы Дима такими темпами не скинул тебя с твоей чемпионской дороги. Мне дико слышать от четырехкратной чемпионки мира фразу о том, что «серебро» – это не так уж и плохо.
Алексеева тяжело вздохнула, прикрывая глаза. Дмитрий никак не отреагировал.
– Если бы не он, – продолжала защищать одиночника Ксюша, намекая на то, как тот вытащил вторую часть программы, – у нас была бы «бронза»!
Громов от такого заявления, казалось, выпал из реальности на несколько секунд.
– Если бы не он – у нас было бы «золото»! – гневно констатировал он, поднимаясь со стула и заставляя Диму напрячься. Рыжеволосый одиночник всерьез почувствовал угрозу с его стороны для Ксюши, а потому поднялся следом.
– Хочешь что-то мне сказать? – прорычал Громов.
Таня переглянулась с подругой, отмечая, что воздух в раздевалке был наэлектризован до предела.
– Я хочу попросить прощения, – с трудом произнес Дмитрий и увидел, как глаза Евгения стали менее злыми. Громов вспомнил себя двадцатилетнего. Он тоже падал. У него тоже были свои «Евгении Громовы», которые восхищали катанием и раздражали тем, что до их уровня было просто невозможно добраться. Но годы шли. И он добрался.
– Ладно, – вздохнул Евгений, удивляя присутствующих. – Если у тебя будет свободное время, которое придется на наши ледовые тренировки, приходи.