– Не нравится?
– Не нравится, – строго ответил он, опускаясь на кушетку. – Надо перешить.
– Женя! – раздраженно воскликнула Ольга Андреевна, понимая, что Громов, как обычно, придирается. – Побойся Бога! Завтра улетаем на чемпионат!
Евгений вздохнул, понимая, что в такой ситуации его действительно никто не послушает.
– Значит, пока оставим, но к Олимпийским Играм перешьем.
– На эскизах тебе всё нравилось, – припомнила Татьяна. – Что не так?
– Мне не нравится этот фасон. Тебе не идет, – серьезно отвечал Евгений, обижая тем самым партнершу.
* * *
После изнурительного дня, в котором была и примерка костюмов, и последняя домашняя тренировка, и медицинское обследование, партнеры вернулись домой обессиленными. И если Громов к такому привык, то Таня понимала, что если закроет глаза на несколько секунд, то заснет моментально…
Татьяна проснулась посреди ночи внезапно для самой себя. На душе было неспокойно. За те несколько часов, что она успела проспать, силы немного восстановились, а вместе с ними вернулось и тревожное осознание, что уже сегодня вечером она прилетит на свой первый международный чемпионат. Унять волнение оказалось сложно, и несколько долгих минут Алексеева ворочалась на диване в попытках всё же уснуть, понимая, что завтрашний день будет тяжелым. Однако в голову настойчиво лезли воспоминания обо всём, что она успела пережить за последний, крайне долгий месяц.
Не найдя в себе сил успокоиться, Татьяна приподнялась, накидывая одеяло на плечи, а затем максимально тихо направилась на балкон, желая вдохнуть совсем не свежего, благодаря их местонахождению, но всё же воздуха.
Жизнь внизу кипела. Казалось, что этот район никогда не утихает. Он всегда шумит, клокочет и существует в какой-то странной, но впечатляющей какофонии. Татьяна грустно улыбнулась. Каждый из звуков, который она могла уловить, был громким и раздражающим. Это напоминало всё то, что происходило на душе. Много волнения, много беспокойства. Всё это смешивалось и образовывало отравляющую смесь, к которой добавлялась ещё и всеми силами подавляемая симпатия к Громову.
– Почему всегда, когда я просыпаюсь, ты занимаешься чем-то странным? – сонно поинтересовался шагнувший на балкон Евгений. Его пшеничные волосы после сна торчали в разные стороны и придавали обычно холодному образу своеобразное очарование и тепло.
Татьяна не сдержала улыбки.
– Прости, – выдохнула она, снова переводя взгляд на Новый Арбат. – Мне не спится.
Евгений облокотился на подоконник, в полумраке внимательно рассматривая красивый профиль партнерши.