– Чего это она тебя так приглаживает? Догадывается что ли про тебя?
– Да нет, это она для острастки! Давай быстрей, ждём! – И Терсков положил трубку.
Слава решил, что Новый год в этот раз не будет серым и опустошающим душу.
В большой ещё «немецкого покроя» квартире Терсковых было людно, весело, шумно.
Терсковская толстуха поверх своих, изрядно оттопыренных булок натянула ядовито-полосатую блузку, с нацепленным на неё множеством дешёвых безвкусных брошек. Она вся светилась от сознания своей «красоты», от любви к мужу, детям, гостям.
Новый гость внёс некоторую сумятицу, хозяйка вновь пригласила всех за стол.
Терсков усадил Славку с краю и, ухмыляясь, представил ему незнакомую гостью в скромном чёрном платье:
–Знакомьтесь, Галя!
Слава поднял глаза и … обомлел. Это была та самая блондинка его юности. Прожитая жизнь отразилась на ней спокойной отрешённостью в глазах и немного располневшей грудью. Её красивые светлые волосы были уложены волнами и сцеплены сзади модным, тоже чёрным бантом.
Эта волшебная ночь с её яркими огнями на огромной ёлке, блестящими лентами серпантина, музыкой, казалось, пришла из сказки и унесла их в феерический мир вечного праздника Новогодней ночи. Они танцевали, кружась в такт музыки, не замечая никого. Весь мир остался где-то там, внизу, а они кружили и кружили в волшебном вихре музыки вокруг ёлки, поднимаясь всё выше и выше, почти к её вершине.
Когда музыка внезапно смолкла, Слава большим усилием воли заставил себя остановиться. Ему хотелось кружить с ней, взяв её на руки, и подниматься еще выше и выше, туда, к звёздам, наполнившим эту волшебную новогоднюю комнату.
Он подвёл свою партнёршу к её месту с краю стола и, извинившись, вышел, с разгоряченными спиртным и танцами, мужчинами покурить и заодно охладиться.
Слава закурил свою «Приму», а в голове его продолжалось это волшебное, неземное кружение с его партнёршей. Галя! Какое красивое имя! Оно так ей идет!
Во время танца Слава видел перед собой ту, давнюю, юную, свою мечту. Он ощущал аромат её золотистых волос, глядел в её бездонные глаза, зелёные, как звезды, и утопал в них навсегда, безвозвратно.
Всё его естество трепетало, как в юности, когда эта «девчонка» смутно грезилась в его снах, которым так и не суждено было сбыться.
И вот эта чудесная новогодняя ночь вернула этот дивный сон, он проявился из глубины прожитых лет и стал явью.
Вся Славкина нерастраченная любовь, загнанная всей его долгой семейной жизнью в угол, всколыхнула его всего. Ему казалось, кто-то свыше говорил ему:
– Очнись. Пришла пора для любви, люб-ви!