- Ты прав. Я бы не пришла. Я устала.
- Я тоже, - сказал Аслэг, пододвигая второе кресло ближе к ней. - Почему у тебя такое лицо?
- Я узнала, что одну из моих вещей забрали втайне от меня.
- Ты про свои записи? - Он проводил взглядом Тулым, которая, кланяясь, поставила перед Камайей плошку белого риса и заварник с ачте. - Дерре отдал их мне по моему приказу. Там что-то важное?
- Ты смотрел их? - спросила Камайя, прожевав пару ложек риса. - Открывал тетрадь?
- А там есть то, что я не должен увидеть? Что-то, что навредит мне?
- Нет. Ты всё равно не переведёшь. Я хочу, чтобы ты вернул её. Это моё. Там мои дорожные заметки. Я всегда записываю важные события, чтобы спустя годы вспоминать прошедшие дни. Многие девушки ведут дневники.
Аслэг налил себе ачте и сидел, осторожно сдувая пар, поднимавшийся над поверхностью, потом поставил нагревшуюся чашку на столик и подул на пальцы.
- Ты сегодня больше не будешь кидаться на меня?
- Я хочу, чтобы ты ушёл. Я не хочу видеть тебя, но у меня нет сил.
- У меня тоже. Но я хочу видеть тебя, и ты ничего не сможешь с этим сделать.
Камайя доела рис, встала и погасила все светильники, кроме трёх у двери. Она сняла шуршащий тёмно-синий халат и накинула другой, мягкий, под пристальным взглядом Аслэга умылась над тазом и почистила зубы, потом залезла под толстое одеяло на кровати и отвернулась.
- Спокойной ночи, - сказала она, глядя на росписи стены.
Аслэг хмыкнул. Чашка стукнула донышком о столик, кресло коротко скрипнуло по полу, послышался знакомый плеск воды из серебряного кувшинчика с длинным носиком, а потом и кувшинчик еле слышно звякнул о каменную столешницу умывальника. Негромко прошуршала плотная ткань, с шорохом падая на спинку кресла. Тихие шаги по коврам почти неслышно приблизились к кровати.
Аслэг забрался под одеяло, поправил подушку и повернулся к Камайе. Усталость приглушала ярость, но ничего не могла поделать с болью. Она села на постели, собирая подушки в охапку.
- Что ты делаешь? - тихо спросил Аслэг, протягивая руку. - Зачем, Камайя?
- Не хочу. Не говори со мной. - Слёзы опять душили её, и тень на полу колебалась. - Спокойной ночи.
Подушки упали у стены под окном, рассыпаясь. Она накрылась толстым расшитым покрывалом, отвернулась к стене и закрыла глаза.
Жемчужно-розовый рассвет наполнял рассеянным светом комнату. Камайя поёрзала, прижимая руку к правому боку, где чесалась заживающая рана. Аслэг спал с приоткрытым ртом. Она рисовала его по памяти, губы и профиль, густые чёрные брови и этот маленький шрам под правой, похожий на оспину, ближе к виску, а ещё пальцы, которые лежали сейчас на подушке, у щеки. Его волосы не путались, они будто стекали плотным потоком, и теперь тоже прямыми блестящими чёрными штрихами расчерчивали светлую подушку. На руке остался лишь один небольшой перстень, а пальцы слегка подрагивали во сне.