— У нас хорошая скидка, правда, Сом?
— По гроб жизни будешь должен! — пыхтит друг.
Смеюсь, меня вовсе не пугает такая задолженность. Чего нельзя сказать о Лене. Она опускает голову, скользя носком сапога по полу, залитому водой от растаявшего снега: покупатели натаскали за целый день.
Делаю глубокий вдох. Не могу сказать ей, что всё готов отдать за то, чтобы и дальше держать её руку. Такую маленькую и мягкую.
Я жутко разозлился, когда увидел, что к ней пристала кучка идиотов. Сердце сжалось. Она казалась такой беззащитной, что сразу захотелось схватиться за доспехи или плащ, чтобы стать для неё рыцарем или супергероем. Кто ей больше придётся по душе?
Загружаем фейерверк в машину. Толкаю Сома, когда он пытается запрыгнуть на переднее пассажирское кресло. Никита театрально закатывает глаза.
— Вот так всегда. Появляется девушка, и, друг, проваливай на заднее сиденье. — Приподнимаю брови. — Да, понял я, понял, — понижает голос, чтобы слышал только я: — Большая любовь, и все такое.
Сом знает, на ком я зациклен. Долго уговаривать его не пришлось. Он сразу смекнул, что к чему. Я просто сделал акцент, что это мой шанс. Скорее всего, единственный.
Всю дорогу до музея поглядываю на девушку. Она нервно ерзает на сиденье, искусав губы до крови. Тянусь к её руке, пока она себе ноготь не отковыряла.
Лена вздрагивает, но посмотрев на меня, расслабляется. Подбадриваю кивком. Хочется прижать её кисть ко рту, нежно поцеловать каждый пальчик. Но вместо этого я переплетаю пальцы над рычагом переключения передач.
— Во дела-а-а, — присвистывает Сом над ухом. Я и забыл, что он там.
— Приехали.
Лена выглядывает в окно.
— Но до музея ещё метров пятьсот.
Собираюсь отшутиться, но Сом опережает меня:
— Машину нельзя светить. Вдруг менты вычислят нас по этому ведру с гайками?
Чертыхаюсь, не обращая внимания на поношение моей машины. Лена побледнела. Нижняя губа задрожала:
— Мы не должны этого делать. Это нарушение закона.
Поворачиваюсь к ней. В голубых глазах плещутся тревожные искорки. Бросаю быстрый укоризненный взгляд на Сома. Понимая намёк, друг выходит из машины.
Я наклоняюсь к взволнованной девушке.
- А как же письмо бабушки? Твой подарок?
— Вы не должны так рисковать. Что если вас правда поймают?
Она не противится, когда, осмелев, стаскиваю с неё вязаную шапочку. Темные кудри обрамили лицо в форме сердечка. А короткие волоски распушились, окружая голову электрическим ореолом.
Ей не нужны румяна. Она мило краснеет. Я подхватываю волнистую прядь.
— Нас не поймают.
— Ты не можешь быть уверен.
Заправляю прядку за ушко, замечаю сережки-гвоздики с голубыми камушками. Такими же яркими, как и её глаза.