— Нравится тебе Гаврила, да? — Костя повернул голову, склонил немного, посмотрел с прищуром… Агата почувствовала себя неуютно. От него исходило усиливающееся раздражение. И понятно ведь, что сейчас что она ни скажи — всё будет воспринято в штыки. Но говорить-то что-то надо…
— Он рассказал мне, что ты Боя спас…
Реагируя на попытку Агаты уклониться от ответа, Костя только усмехнулся опять. Несколько секунд молчал, глядя не на неё, просто в её направлении, а потом снова в глаза…
— Дальше что? Тебе посрать на меня. Какая нахрен разница, кого я спас? Захотел — спас. Завтра захочу — пришибу. Ты же так всё видишь.
— Костя…
Звучало ужасно. Ужасно же пугало. Агата обратилась, надеясь, что Костя прекратит, но он будто только с каждым её словом злился сильнее…
— Что «Костя»? Вот что блять Костя? Бой тебя устраивает — хороший. Гаврила тебя устраивает — тоже хороший, пиздит правда много. А я тебе плохой. Что ни делай — всё плохой. Прости, что в канаве не сдох пока. Работаю в направлении…
— Ты плохой только потому, что ты…
— Да посрать, Агата, почему. Посрать. Плохой — значит, плохой.
Костя не дал договорить. Перебил. Наполнил стакан, осушил в несколько глотков, на стол поставил, сам встал…
Повернулся к Агате лицом, опустил руки в карманы…
По девичьей спине прошел мороз. Её будто оцепенением сковало. Потому что очевидно — он злится, и она сейчас находится четко под горячей рукой. Что эта рука захочет — то с ней и сделает. И это правда страшно…
Настолько, что ни пошевелиться толком, ни продумать, как себя вести…
А Костя смотрит, не спеша ни казнить, ни миловать…
— В субботу важный прием. Ты идешь со мной. Шмотки привезут. Лицо нарисуют. Услышала?
Вроде как спросил, а Агата почувствовала, как у нее просто-напросто открывается рот на выдохе. Потому что это… Это просто невозможно.
— Костя, я же не выхожу… Там люди будут… Много… Я…
Агата шептала, переживая что-то похожее на смерть души. Когда в грудной клетке холодеет и это ощущение расходится по всему телу.
Только Косте — похуй.
— Тебя кто-то спрашивал? — вроде бы был задан вопрос, но ответ на него явно не требовался. Холод дополз до кончиков пальцев, отдаваясь в них дрожью. — Вот и мне так показалось. Выпендриться попробуешь — пожалеешь.
— Костя, зачем ты это делаешь? — Агата смотрела в лицо мужчины, чувствуя, как её долбанутая надежда умирает. Не прожили и дня. А так хотелось верить… Гаврила так красиво рассказал…
— Я оправдываю твои ожидания.
Костя сказал будто бы спокойно, Агате захотелось скривиться. Потому что он по-прежнему всё пытается переложить на её плечи. И по-прежнему бесится, что не получается, как ему хотелось.