Для меня самой впечатляющей вещью, которую я заметил в этих скульптурах, было сходство с восточными и даже негроидными чертами, хотя нас учили, что в древности на этом континенте якобы не было людей черной расы.
Пока мы готовили место для церемонии, я поделился своими наблюдениями с доном Мельчором; он сказал: «Мы здесь не первые и, конечно, не последние».
Его загадочная фраза разбудила мое любопытство, и я спросил, что он имеет в виду. Он сказал:
«До белого человека и даже до индейцев были другие люди. Кто знает, сколько их уже прошло здесь до нас? Наша цивилизация – последняя в длинном ряду, но сейчас не время говорить о таких вещах».
С этими словами он положил конец моему желанию продолжать развивать эту тему. Расставив все по местам, мы немного посидели. Я уже засыпал, когда он нарушил тишину монотонной песней. Дон Мельчор использовал трещотку, чтобы отбивать ритм; это был сигнал, что ритуал начался; вскоре после этого он разжег небольшой костер из найденных неподалеку сухих веток. Я предложил свою помощь, но он жестом отказался.
Продолжая петь очень тихим голосом, он налил немного воды в чашу, сделанную из тыквы, и достал из своего рюкзака пригоршню кукурузы. Прошептав несколько слов, он положил их перед скульптурой, зажег свечи и положил на алтарь перья, нефритовые и обсидиановые камни; затем он поднял несколько углей из огня и поместил их в естественное отверстие в камне, а поверх него положил несколько жемчужин ароматического копаля, натурального благовония, сделанного из окаменевшего сока деревьев.
Он дал мне маленькую фляжку с прогорклой мазью, сказав, что я должен нанести ее пальцами на виски, и что, пока я буду делать это, я должен сосредоточиться только на своем вопросе и ни на чем другом. Затем он достал из своего рюкзака пару больших колец, сделанных из нефрита, и сказал, что я должен надеть их, как очки.
В какой-то момент дон Мельчор начал призывать дух скалы. Он говорил на их языке, но каким-то образом я понимал все, что он говорил; затем он заговорил на другом странном языке, но этот язык был настолько полон гармонии и изящества, что показался мне танцующим фонтаном слов. Он приказал мне успокоиться и снова сформулировать вопрос о том, что я хочу знать.
Я продолжал расслабляться и через некоторое время почувствовал, что погружаюсь в сон, и в этом состоянии сформулировал свой вопрос. Я сделал это в уме: я хотел знать о своих возможностях как воина, а также о судьбе человечества.
Внезапно земля задрожала; казалось, что гора вот-вот обрушится на нас. Встревоженный, я встал, но дон Мельчор сделал мне знак успокоиться, и через мгновение дрожь начала утихать, пока не прекратилась совсем. Только громадная голова продолжала греметь; звук напоминал катящуюся лавину камней, я все еще был напуган; затем я оказался в полном замешательстве, когда голова заговорила!