— Тот бывший, от которого ты хотела избавиться. Еще звонила, спрашивала меня об этом. Это было до вашего с Ксаем отпуска, помнишь?
Я перемешивала сахар в кофе так долго, что у меня самой закружилась голова. Но ответа в чашке не было.
— Что с тобой? — не выдержала Бет.
— Да ничего особенного, Бет. Забудь. Ксай передумал брать его шафером, а я тогда чересчур сгустила краски.
— Так ты рассказала Ксаю, что он твой бывший?
— Да.
И даже переспала с ним на глазах у своего жениха, потому что потеряла голову от страсти, а Ксай потом вышвырнул Хантера из бунгало, велев ему не возвращаться. В этот дом и в нашу жизнь. В разгар грозы. Прямо под ливень. Кромешной ночью. Кажется, он даже не дал ему забрать все свои вещи.
В тот вечер я плохо понимала происходящее, находясь в каком-то пограничном состоянии полуобморока. Вернулась ли я к жизни теперь? Не знаю.
— Они сами поругались, — произнесла я вслух.
— Жаль, что ваш отпуск окончился так резко…
Я неопределенно качнула головой. Разве это жалость пульсирует в моем сломанном запястье? Или разливается горечью по венам? Бет была уверена, что для меня пляжи и ночи любви закончились поездкой в больницу, швами на ноге и гипсом на руке. Но на самом деле, последствий было куда больше.
— Послушай, ну не переживай ты так из-за каблуков! — воскликнула Беттани, а я выдохнула.
Слава богу, наш неудачный разговор Бет списала на нервы из-за подготовки. Любую невесту выбьет из колеи предсвадебной суеты растяжение запястья и пять наложенных на пятку швов.
Осколок вошел очень глубоко, и рана не успеет зажить до церемонии. Сегодня пришлось это признать и сменить каблуки на удобные лодочки. В специально подобранных под платье каблуках я теперь не могла пройти ни шага.
После замены обуви пришлось подшивать и платье, потому что юбка теперь была длиннее, чем нужно, а меньше всего мне хотелось запутаться и рухнуть где-нибудь в проходе церкви. Снова.
Собиралась ли я замуж? Все еще да.
Я говорила, что недостойна Ксая, его любви и заботы обо мне, пока рыдала в больнице, когда мне вытаскивали из пятки осколки. Хотя местный наркоз уже подействовал, я продолжала рыдать в три ручья от боли. Я вообще много плакала той ночью, в том числе из-за того, что мне шептал в ответ Ксандер, обнимая и поглаживая по волосам.
Говорил, что в жизни каждого бывают такие поступки, за которые потом стыдно, но он не из тех, кто будет меня винить в этом. Он тоже виноват. Он не должен был допускать этого. Не должен был приглашать ЕГО третьим.
Мы больше не произосили ни разу этого имени.
Только безликое