Всё было так знакомо… жар его тела, ненасытность поцелуев и мягкость губ… слабый стон, который я не смогла сдержать, почувствовав его возбуждение. Захотелось как раньше, опустить руку, сжать его член, дразня и сходя с ума от ощущения полной власти над ним. От понимания, что он хочет меня так сильно, что едва себя сдерживает… вот только…
— Мам! — я отскочила от Глеба, как от чумного, услышав голос сына и смотря за дёргающейся дверной ручкой.
Как же хорошо, что я повернула защёлку, когда зашла сюда! Хорошо, что Матвей ничего не увидел.
— Прости, родной, — открыв дверь я улыбнулась сыну, пытаясь говорить ровно и дышать носом, восстанавливая дыхание. Сердце в груди стучало так, что казалось пробьёт мне грудную клетку. — Заскучал? Я обработала царапину дяде, и он уже уходит.
Выйдя я решила больше не оставаться наедине с Глебом. Нигде и никогда. Раз тело меня коварно предаёт, уступая гормонам и проигрывая длительному воздержанию, то я буду защищаться от бывшего таким образом.
При сыне он распускать руки не посмеет.
Я надеюсь.
— Простите, — сконфужено улыбнулась я потянувшемуся через меня за бананами мужчине, после того, как отскочила от него с тихим вскриком.
— Хм, — окинув меня взглядом, мужчина предпочёл больше ничего не отвечать, взял бананы и положив их в свою тележку, ретировался подальше от меня.
И правильно, что с сумасшедшими разговаривать?
Как я дошла до такой жизни… Как простой поход в магазин превратился в подобие дешёвого шпионского боевика?
Я почти не спала ночью, от силы подремав несколько часов до утра. Дёргалась от каждого шороха, пока Матвей завтракал. Из подъезда выходила так, словно на меня вот-вот накинется стая голодных собак. И даже по дороге до гипермаркета я не могла расслабиться, смотря вокруг и бледнея при виде любого проезжающего мимо внедорожника…
А во всём виноват Глеб! Именно его появления я опасалась! Только из-за него я не могла расслабиться и как загнанная ходила между рядами с сыном. Даже в глазах периодически темнело, стоило мне боковым зрением увидеть кого-то на него похожего.
— Это что? — приподняла я бровь, наблюдая, как Матвей складывает в тележку четыре пачки хлопьев.
— Но они же кончились, — аргументирует сын свои действия.
— Но зачем нам четыре? Выбери одну, пожалуйста.
Пока сын сосредоточенно сопит, поглощённый муками выбора хлопьев для завтрака, я снова медленно осматриваю других покупателей. Ощущение, что я вот-вот увижу «случайно» оказавшегося здесь Глеба, медленно, но верно, превращалось в навязчивую идею…
— Ма-а-ам, — тянет Матвейка, привлекая моё внимание. — Я все хочу.