Наши мудрецы, чей взор способен пронзать время, увидели, что придет тот, кто приведет к порядку обе стороны, создав необходимый баланс и подчинив их себе. Этого разумного и назвали Волей Творца, и это, судя по всему, ты.
— А с чего ты это решила? — невольно заинтересовался я. Раскрасневшаяся девушка в открытом халатике вызывала во мне какие угодно чувства, кроме почтения.
— Это же очевидно для любого, кто умеет думать и видеть, — отмахнулась она, — даже моя непутевая сестра смогла в тебе разглядеть что-то необычное.
— А почему я тогда ничего не помню о себе? — задал я давно мучивший меня вопрос.
— А тут все просто. Для того, чтобы вспомнить, тебе нужно понять, а чтобы понять, нужно вспомнить. Путано объясняю, да? Ну, извини, знания никогда не достаются легко. Ты поймешь, когда придет время. Уверена, барьеры, что стоят в твоей памяти, призваны сдерживать тебя. Ты сейчас как бы заново родился, твои предыдущие знания заблокированы, значит, ты можешь посмотреть на все с другой стороны, возможно, ранее тебе не доступной. То есть, тебе нужно заново учиться владеть эфиром. А я тебе в этом помогу, это же бесценный опыт!!! — с воодушевлением закончила она, при этом победно подняв руки над головой. Пояс халата, и так державшийся на честном слове, не выдержал такого издевательства и пал смертью храбрых к ногам Тары. От этого халат распахнулся, явив свету полностью обнаженное тело хранительницы.
Поймав мой взгляд, заинтересованно уставившийся на ее большую грудь, она посмотрела вниз, после чего с диким визгом, от которого у меня едва не потекла кровь из ушей, унеслась наверх, при этом смешно вскидывая ноги, от чего халат оголял ещё и ее задницу.
Охренев от неожиданного, но приятного зрелища, я, подумав, достал из печи горшочек с кашей и мясом и меланхолично принялся жевать.
Через пару минут она спустилась вниз, одетая в нечто похожее на наряд Миры, и как ни в чем не бывало продолжила объяснения. Правда, отчаянно краснеющие ушки, которые, сочетаясь с ее голубоватой кожей, выглядели весьма забавно, выдавали ее волнение.
— Так, на чем я остановилась? — нахмурившись, посмотрела она на меня.
— На распахнутом халате и громком визге, — меланхолично жуя кашу, ответил я.
— Я не об этом! — вспыхнула она. — А что, тебе не понравилось, как я выгляжу? — вдруг с ехидцей спросила она.
— Понравилось, почему нет? Но ты своим визгом сбила весь настрой. Я и разглядеть-то толком ничего не успел, — подпустив в голос сожаления, закончил я.
— Ага, — довольно кивнула она, — но продолжим. Вот смотри… — она вновь ткнула меня в свои каракули. — Это разумный, — потом она показала на стрелки, что двигались по его телу, — это эфир и первостихии. Смешать одно с другим не сможет никто. Они противоположны друг другу. Ты можешь пользоваться только эфиром. Первостихии никому не доступны, кроме, разве что, богов, о которых уже много лет никто ничего не слышал.