— В тебе не открыто понимание мира!!! Ты открыл лишь три составляющих — тело, дух, душа. Они даруют внутреннюю гармонию, но понимания мира — слияния с ним у тебя нет. Я сразу не поняла, в чем дело, ведь мы рождаемся уже с этим, но ты — чужой, ты не из нашего мира и времени. Тебе надо понять!!! Общий завершенный круг целой личности разумного состоит из четырех частей, а ты открыл лишь три. Ты все время пытаешь посмотреть внутрь себя, забывая посмотреть вокруг. Теперь все будет иначе. Я знаю, что нам делать!
И с довольным видом она прыгнула на меня, повалив на кровать, с которой я уже собирался вставать.
Мои руки собой оказались на ее попке, прижимая ее горячее тело ко мне. Она замерла, рассматривая мое лицо, а потом каким-то немыслимым слитным движением освободилась от одежды и нырнула ко мне под одеяло.
Наш с ней первый поцелуй был очень нежным и осторожным, будто мы боялись спугнуть или оборвать тонкую нить, что связала нас. Едва касаясь, она трогала мои губы своими, тяжело дыша от накатывающей страсти. Я же, помня, что подобного опыта у нее не было, предоставил ей делать так, как она хочет.
Ага, практического опыта не было, но зато с теорией, как оказалось, она была знакома на отлично — опыт знаний многих хранителей до нее давал о себе знать. В общем, сдерживалась она недолго. Уже через минуту она, оседлав меня, медленно двигалась, гася магией боль. Пока мои руки блуждали по ее телу, она, закусив губу, чтобы не кричать, тихо стонала, постепенно наращивая темп. Но потом, плюнув на конспирацию, уже стала кричать от накатывающего удовольствия.
С ее стороны это было опрометчивым шагом, потому как, услышав крики, к нам ворвалась голая Мира, сжимающая в руках короткий меч. Увидев происходящее, она запрыгнула к нам — и вот уже в постели образовалась куча — мала, которая стонала, рычала и вопила на весь дом.
Такое издевательство над собой кровать не потерпела, и в самый неподходящий момент ее ножки просто подломились, и мы кубарем скатились с нее, оказавшись на полу. Однако, это не заставило нас остановиться, и все понеслось по новой.
В общем, угомонились мы только к обеду, да и то, лишь потому, что наши вздохи стал заглушать рев моего желудка, решительно не понимающего, с какой стати его обделяют вниманием.
Рассмеявшись, Тара тяжело поднялась и на дрожащих ногах пошла вниз, забыв накинуть на себя одежду. Мира же, устроившись на моей груди, явно никуда идти не собиралась. Пробормотав что-то типа: «Долго же она сдерживалась», девушка сладко засопела, крепко прижавшись ко мне.