— Да ничего. Хорошо, что ты не забываешь ее, а то я вот уже начал.
Было странно видеть мужчину в таком состоянии, должно быть, Люба хорошо прошлась по его чувствам. Не могу знать, до какой степени она втерлась к нему в душу, но честно, не хочу быть на его месте. Он как-то осунулся, под глазами еще больше стали заметны темные круги.
— Даша, что за беременность?
— А что за оплодотворение той женщины? Вы целовался? Ты был с ней? Как вообще ты мог пойти на такое?
— Так, так, стоять, сумасшедшая женщина, вопросы буду задавать я. А начнешь врать и недоговаривать — буду наказывать.
Смотрю в Дашкины синие глаза, на щеках вспыхивает румянец, кусает губки. А мне так хочется зацеловать ее всю, затрахать во все сладенькие местечки, что чувствую моментальную эрекцию. Хорошо, что пальто скрывает, а то было бы совсем неудобно перед будущими родственниками светить стояком.
— Ну, целуйтесь уже, сколько можно!
— Мария, прекрати. Выйдите обе, нам надо поговорить по-мужски.
Не представляю, о чем будет разговор, но я готов к нему. Дашку не отдам и не отпущу, надо будет — выкраду, но не отступлюсь.
Орешкина — Вершинина
— О чем ты тогда разговаривал с папой? Что он тебе сказал? Мне так интересно.
— Ты чего такая любопытная? Иди лучше, я тебя поцелую.
— У меня уже губы болят.
— Тогда поцелую в другом месте.
— Интересно, как вообще папа? И что случилось с Любой?
— Не знаю, меня не волнует эта женщина. Зачем ты вообще о ней думаешь в наш медовый месяц?
— Рома, что ты делаешь?
— Поздравляю свою законную супругу с днем рождения и целую во все сладкие местечки.
Рома убирает одеяло, опускается между моих разведенных коленей, ведет щекой по бедру, царапая щетиной. Я откидываюсь на подушку, из открытого окна тропический ветер индийского океана колышет шторы.
Да, сегодня первое марта и мне двадцать три года. Свадьба, путешествие, день рождения — не жизнь, а сплошные праздники.
Тело горит от желания, кожа покрыта красивым бронзовым загаром, от ласк кружится голова. Рома нежно проводит языком по половым губам, дразнит клитор, я, раздвинув колени шире, еще больше раскрываю себя перед ним.
Все так безумно чувствительно и остро, что хочется плакать от счастья.
— Да… да-а-а-а-а-а… боже мой… Рома-а-а-а.
Мы муж и жена уже десять дней, даже не верится. Папа на удивление так быстро согласился и принял Романа, все никак не могу выпытать, как это у него получилось уломать моего грозного отца.
На подготовку к свадьбе ушло всего три недели, не хотела ничего грандиозного, только родные и близкие. Папа настаивал на пышном банкете в двести человек, еле как, отговорили. Ему, оказывается, будет стыдно перед людьми выдавать дочь замуж так скромно. Другие олигархи засмеют.