— Папа пока дома.
— А про меня спрашивал?
— Нет. Что про тебя спрашивать? Ты девочка послушная, что он скажет, то и делаешь.
— Ладно, пока.
Отключилась, продолжая смотреть в окно, да, я девочка послушная, Машка права, всегда все делала, как скажут, или спрашивала разрешения. Боялась расстроить, не оправдать, при этом не зная, какая я на самом деле. Учусь там, где не нравится, встречалась с тем, кого навязали.
Вершинин
— Роман Александрович, Степанов пришел, вы вызывали. Роман Александрович, все в порядке?
Смотрю на свою секретаршу и не понимаю, что она от меня хочет — или я от нее? Женщина ждет ответа, чихает, вытирая нос платком, но на всякий случай делает шаг назад, открывая дверь, готовая или позвать Степанова, или скрыться за ней самой.
Степанов?
Точно, Степанов должен был принести отчет по продажам за месяц. На планерке с утра ему влетело, но несильно.
— Пусть заходит.
Степанов входит боком, прижимая к себе папку, смотрю на него, а думаю совсем не об отчетах по продажам. Он подходит ближе, кладет папку на мой стол и замирает на месте. Перелистываю бумаги, не вглядываясь в цифры. Орешкина совсем выбила меня из колеи, летаю в облаках как восьмиклассница.
В то утро после нашей ночи все засобирались в город, хотя хотели растопить баню, попариться. Но Ржевский, схватив лопату, пошел откапывать свой внедорожник, Тимофей — служебную машину, а Ирина, помыв посуду, крутилась постоянно около меня, задавая ненужные вопросы.
Даша так и не выходила из комнаты, а когда появилась, то была вся одетая, но, конечно, не по погоде: белый спортивный костюм и кроссовки.
— Ты на пробежку.
— Нет, я в город.
— Пешком?
— Угадал.
Дернула чемодан, он проскрипел по полу кривыми колесиками.
— Ирина Николаевна, а вы останетесь или поедете с Тимофеем?
— Тимофей поедет тогда, когда я ему скажу, потому что Тимофей — мой водитель.
Наверное, ответил слишком резко, Даша поджала губы, отвернулась. Вот что за вредная девчонка? Ночь провели вместе, стонала подо мной, исцарапала всю спину, а сейчас нос воротит, словно я придумал легенду про племянницу и заставил в нее всех поверить. Сам при этом совратил монашку, и гореть теперь мне в аду.
— Хорошо, я попрошу Максима, он меня подкинет до города.
Делает шаг в сторону двери, уже тянется за шубой на вешалке. Ржевского? Ага, точно, кто тебе даст?
— Стоять! Никакой Максим тебя никуда не повезет, как дороги расчистят полностью, поедем вместе.
— Ромочка, а чего такого, пусть едет, или Тимофей ее отвезет. Ей ведь есть куда ехать? — Ира смотрит вопросительно, ждет ответа.