— Так и было, — Эльза низко склонилась над чашкой, пряча лицо от мужа. Рассказывать, чем все закончилось, ей было очень стыдно, но и лгать она больше не хотела. — Я поехала к нему, но в поезде начались роды. А потом мы с дочкой лежали в инфекционном отделении, заразившись стафилококком. Когда нас выписали, я отправилась к нему. Но он нас не принял! Просто посадил в электричку и отправил обратно! Я не видела другого выхода, кроме как оставить девочку в том богатом селе, в надежде, что её удочерят хорошие люди. И помня, как ты меня встретил, когда я вернулась, думаю, что поступила правильно.
— А как я тебя должен был встретить?! — снова удивился Истомин-старший. — Я ждал твоего возвращения с младенцем на руках, а ты заявилась одна-одинёшенька! И вела себя, как ни в чем не бывало! За весь месяц, что мы пробыли в доме моих родителей, ты ни разу, ни словом не обмолвилась о ребенке! Словно его и не было никогда! А ведь я ждал, уже не извинений, а просьбы забрать младенца! Но ты занималась сыном, вела себя, как блудливая кошка, у которой потопили котят! С глаз долой — из сердца вон! Ты думала только о себе и своем благополучии! А о ребенке даже не вспомнила!
— Я вспоминала! — всхлипнула Эльза. — Думаешь, почему я так не люблю Восьмое Марта? Именно в этот праздничный день родилась моя девочка.
— Ну да! — Истомин отчего-то рассмеялся. — Горевала так сильно, что прожив в Южной Пальмире почти год, не удосужилась даже попытаться отыскать дочь!
— Я надеялась, что её удочерили! — взвизгнула Эльза. — И не хотела вмешиваться в чужую семью!
— Вот так с тобою всегда, — вздохнул Сергей, — плывешь по течению, надеешься неизвестно на что, и не желаешь ни действовать, ни принимать решения, — снова криво улыбнулся:
— Ты даже не воспротивилась моему запрету вернуться на сцену! А продолжала строить из себя невинно обиженную и сидела дома! Вот в этом ты вся, Эльза! Безвольная эгоистка, готовая пожертвовать всеми и всем, ради собственного комфорта!
— Ты несправедлив ко мне, — Эльза разрыдалась.
— Справедлив — несправедлив, — вздохнул Сергей, — сейчас это уже не важно, — встал из-за стола: — Иди спать. А мне нужно подумать, как вести себя дальше с сыном. И как быть с Дианой, от которой ты, я надеюсь, уже не отмахнешься.
Эльза, не раздеваясь, забралась в постель. Она не чувствовала за собой никакой вины! И по-прежнему считала мужа виноватым во всех бедах. Это теперь он может говорить, что чего-то хотел, чего-то ждал, на что-то надеялся! А как оно было на самом деле? Да кто теперь узнает? Муж все время принимал за неё решения! Вот пусть все так же и остается! Он заварил эту кашу — пусть сам и расхлёбывает!