Но я люблю Джетро.
Я его люблю.
– Ты говорила, что пишешь сценарии, но почти ничего не рассказываешь о своей актерской работе.
Забавно. Неужели мы никогда не говорили о моей работе? А мне казалось, что я только и распространяюсь, что об актерской игре.
– О моей работе?
– Да.
Губы растянулись в невольной улыбке, а сердце пропустило несколько ударов.
– Значит, ты не читал обо мне в интернете?
– Нет, – с улыбкой ответил Джетро, явно довольный тем, что обрадовал меня.
Да, я действительно его люблю.
– То есть вообще не искал? Ни в Гугле, ни в Йеху, ни в Бинге?
– Не знаю, что такое Бинг, но звучит так, что нам, пожалуй, стоит потом это попробовать.
– Не стоит. Это срамной сосуд загубленных надежд, куда уходят умирать мечты и поиски, – пошутила я, потому что уже знала, что люблю Джетро, и поэтому нервничала.
– Нет, ну, от срамных сосудов загубленных надежд нам точно стоит держаться подальше, – Джетро улыбался мне, даже когда глядел испытующе, и его баритон стал густым и бархатистым. Я любила даже его голос. Можно сказать, даже особенно любила его голос.
– Тебе неприятно говорить о своей работе?
– Нет, вовсе нет. Мне просто не верится, что мы еще не касались этой темы. Обычно со мной только об этом и говорят.
Джетро, видимо, не понравились мои слова, потому что он заметно помрачнел. Это правда, со мной почти всегда говорят сугубо о моей работе, фильмах или о том, каково быть актрисой, но я не признавалась в этом вслух и даже не отдавала себе в этом отчета.
А Джетро, хотя нашему знакомству уже несколько месяцев, впервые спросил меня о работе. Ну, был еще один момент, когда он думал, что меня зовут Сара: тогда я назвалась ему сценаристкой. Не считая этого, мой мужчина задавал мне самые разные вопросы – что я думаю, чего хочу, – но ни разу не проявил ко мне интереса как к актрисе или знаменитости.
Я поспешно принялась отвечать, не желая размышлять над невеселой правдой вырвавшегося у меня признания.
– Так, ну что… Мой первый фильм «Тако по вторникам», представь, совсем не про тако. Это фильм о девушке, которая однажды возмутилась, что существует целый пласт слов, которыми принято описывать женщин, но не мужчин.
– Каких же это слов, например?
– Хорошо, да вот хотя бы «вздорная». Еще «дебелая». Еще «разбитная». «Фифа», «вертихвостка», «шлюха», «ломака»…
Джетро кивнул:
– А, ясно, понял. Да, я еще ни разу не называл мужчину шлюхой или ломакой.
– И не назовешь, так не принято. Женщина – шлюха, а мужчина почему-то бабник? А ведь, по сути, шлюхи бывают обоего пола, это скорее состояние души!
– Тогда пусть шлюх называют шлюхами, невзирая на лица!