Она вытаращила глаза и подошла, остановившись рядом со мной у перил.
– Джет, ты когда-нибудь это отключаешь вообще? Неужели сам не устаешь?
– Ты о чем?
– Я тебя знаю уже… чёрт, уже четверть века, но могу на одной руке сосчитать, сколько раз я видела тебя без твоих чар.
У меня невольно приподнялся угол рта:
– Ты меня, значит, с трех лет помнишь?
– Представь себе, помню. Тебе было восемь, и ты попытался выманить у меня рожок мороженого.
– Мне это удалось?
– Нет, – просто ответила Клэр, изогнув рыжие брови над дерзкими синими глазами. – Наверное, поэтому мы до сих пор с тобой и дружим.
– Потому что ты жадина, которая не делится мороженым? – поддразнил я.
Клэр было прикольно дразнить, потому что она в долгу не оставалась, не спуская ни мне, ни кому другому.
– Не глупи, – она шлепнула меня по плечу и засмеялась. – Мы до сих пор дружим, потому что я не таю и не делюсь с тобой моим мороженым всякий раз, как ты похлопаешь ресницами своих больших красивых глаз. Вот я и спрашиваю: ты не устал народ-то охмурять? Неужели тебе никогда не хотелось просто… – она обвела глазами беседку и подняла лицо к небу, – не хотелось побыть собой?
Я смотрел на ее лицо, освещенное полуденным солнцем, и не в первый раз жалел, что Клэр мне всего лишь друг. Я жалел, что не ощущаю к Клэр ни капли того, что чувствую к Сиенне. Насколько легче была бы жизнь, если бы мы с Клэр поженились! После смерти Бена, когда я завязал с прошлым, все вокруг, по-моему, от нас только этого и ждали.
– Понимаешь, – Клэр вздохнула и через силу улыбнулась, – я же не всегда здесь буду. Однажды тебе придется найти другое место, чтобы прятаться по воскресеньям.
– Я кое с кем познакомился, – брякнул я, не успев прикусить язык.
Клэр широко улыбнулась, продолжая глядеть в небо.
– Да?
По голосу я понял – сплетни дошли и до нее. Я разом помрачнел, словно на плечи легла невидимая тяжесть.
– Но уже все кончено.
Клэр сразу посмотрела на меня:
– Вот как?
Я кивнул.
Все было кончено, но я видел Сиенну во сне каждую ночь, а в ванной на втором этаже торчал чуть не по полчаса, ломая расписание посещения удобств всей нашей семейке. Может, вы с отвращением поморщитесь от таких подробностей, но я мог думать только о Сиенне.
В снах я в основном слизывал с ее губ глазурь от пончика, но в одном сне я знакомил Сиенну с нашей матерью. Я проснулся с тупой, ноющей болью в груди, и помогла мне только долгая пробежка.
– А почему? Что случилось?
Я пожал плечами, чувствуя себя несправедливо обиженным, и ответил:
– Ее интересовала лишь короткая интрижка.
Клэр не сводила с меня глаз: