– Кыш, кыш отсюда, – вежливо попросила я.
Пришлось шептать, чтобы Алекс не проснулся, и Тумак поначалу никак не хотел реагировать на мой шепот. Пришлось воинственно сдвинуть брови:
– Кыш, я сказала. Твое место – на диване в гостиной, забыл?
Пёс недовольно зарычал, но, все же, оторвал от постели свою тощую задницу. Потянувшись, он спрыгнул и лениво зашагал к выходу.
– Ступай к своим подружкам, они заждались. – Усмехнулась я.
Мы обменялись устрашающими взглядами, точно бойцы ММА перед боем, а затем Тумак покинул спальню, и я заперла за ним дверь. Затем подошла к кровати и склонилась над Алексом. Да, забавно было наблюдать метаморфозы, произошедшие с ним: начавший желтеть фингал под глазом, сплющенное о подушку лицо, приоткрытый рот.
Честно говоря, он выглядел измученным и несчастным даже во сне. Но я в очередной раз успокоила себя тем, что все это ему на пользу.
И вообще, я делала, можно сказать, благое дело. Выставить Алекса алкоголиком не было таким уж преувеличением: помнится, он раньше не раз начинал свой день с бокальчика виски и сигареты. Воздержание от выпивки и курения только поможет ему прочистить мозг.
А что касается того, что он может потерять из-за меня работу… Ну, один вовремя не сданный сценарий еще не конец карьеры. Ведь так? Писатель с именем вряд ли растеряет разом всю аудиторию: мало ли на свете идиоток, жаждущих получать от Пипкена его глупые советы по тому, как быть сексуальной, заводной в постели и угождать мужчине. Эту чушь он сможет продолжать писать, как поправится.
Интересно, сколько у меня еще времени?
И глядя на его помятое лицо, я в очередной раз задумалась о том, что чувствую. Так ли уж мне хотелось, чтобы он страдал? Или я в очередной раз обманывала себя? Конечно, он все вспомнит и уйдет. Но я успокаивала себя тем, что это будет потом.
Потом…
Стащив в Алекса тапки, я осторожно накрыла его одеялом. Он мерно дышал и казался умиротворенным. Приняв душ, я вернулась в спальню, переоделась в пижаму, выключила свет и юркнула под одеяло со своей стороны кровати.
– Хм. Ммм… – Промычал во сне Алекс, придвигаясь.
Я перестала дышать.
– Семен… Семен Макароныч… – пролепетал он.
Я прыснула со смеху.
Видимо, загонял его дед, как следует. Но в следующее мгновение Алекс произнес:
– Люба…
Обнял меня за талию и засопел мне в затылок.
И я лежала, улыбаясь, как дурочка, и боясь пошевелиться.
В густом беззвездном небе не отражалось ни огонька, и мне казалось, что я падаю в темноту ночи, в эту пустоту собственного вранья, и долго лечу, так и не достигая дна. А Алекс меня держал. И мне было очень страшно, что он меня отпустит.