– Да. – С трудом сделав вдох, ответила я.
– Их было около пятнадцати, выстрелили всего два-три, а Пипкен – уже бренд.
– И значит… Александр – твое настоящее имя?
– Угу. Отец звал меня Саней, но мне больше нравилось Алекс.
– А Савва откуда?
– Савелием звали деда по материнской линии. – Он навис надо мной, впиваясь взглядом в ложбинку меж грудей, едва прикрытую простынею.
– Мне тоже больше нравится Алекс. – Призналась я, опуская глаза.
Широкая грудь, покрытая небольшой растительностью, твердый пресс, ручеек волос, ведущий от пупка вниз и далее то, что заставило меня громко сглотнуть.
– Мне тоже. – Отозвался мужчина, убирая пряди волос с моих плеч.
– Можно я буду называть тебя Алексом? – Почти прошептала я, видя, как его достоинство увеличивается в размере.
– Тебе можно всё. – Тяжело дыша, ответил он.
Поцеловал меня в губы, подхватил на руки и отнес в постель, где еще час заставлял задыхаться, стонать в изнеможении, царапать его спину ногтями и, извиваясь, кричать, моля о продолжении, о пощаде или чего-то там еще – уже не помню. Это было восхитительно. Во всех смыслах.
А потом он встал, налил себе виски, закурил сигарету и спросил:
– Может, проведем день в постели? Просто так.
И я согласилась.
Позвонила в офис, наврала, что приболела, предупредила родных, чтобы не ждали дома – скормила им байку про командировку, а затем предалась страсти и греху, которым в тот день, казалось, не было конца и края.
Мы вместе принимали душ, пили виски, смотрели телевизор, валялись в постели, готовили завтрак. Тосты Алекса с клубникой и сливками были восхитительны, а вот яичницу я сожгла. И бекон пересолила, но, к счастью, это его не расстроило.
– Не переживай, – он поцеловал меня в шею, – я тоже не умею готовить, сейчас закажем еды из ресторана.
И мне безумно нравилось, что все у него было легко. Сгорел завтрак – закажем новый. Не хочется вставать – останемся в постели. Тянет в сон – иди сюда, обниму тебя покрепче.
Алекс совершенно не стеснялся. Его трусы от Calvin Klein стоили дороже, чем весь мой гардероб, но дома он обходился без них – так, словно мы были знакомы тысячу лет и стали друг другу уже родными. Он был со мной обходителен и нежен, заботливо гладил по ноге во время просмотра фильма, интересовался, не голодна ли я и не замерзла ли, кормил мороженым с ложечки и слизывал его остатки с моих губ.
– Ммм, карамельное, – целуя меня, прошептал он.
– Хочешь попробовать? – Предложила ему ложечку.
– Нет, не буду. – Поморщился Алекс. – В детстве я был жирным, и надо мной все смеялись.
– Не может быть! – Не верилось мне.